Мариинский и Большой театры обменялись операми Римского-Корсакова
Под оком Грозного царя
Мариинскую афишу в Большом составили четыре оперы Римского-Корсакова "Псковитянка" с прологом "Боярыня Вера Шелога", "Ночь перед Рождеством" и "Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии". Большой театр в ответном визите был художественно лаконичнее и три дня кряду давал лишь "Царскую невесту". Что любопытно, все эти постановки - "реставрации" спектаклей середины прошлого века: эпического размаха зрелища, рожденные в стране, что уже давно нет на географических картах. К тому же случайно или нет, но и в открывающей обменные гастроли "Псковитянке" и завершающей их "Царской невесте" главной драматической фигурой являлся исторический образ царя Иоанна IV (Грозного).Из этого исторического контекста в определенной степени выпадает "Ночь перед Рождеством" - "быль-колядка", как определил жанр своего творения сам автор. Колядка, как обрядовая песня, колядование, как общинное действо. Коляда, как солнечное божество - вот что особенно интересовало композитора. Архаичные напевы он вплел в музыкальную ткань оперы, из оперного хора создал веселую, яркую, шумную толпу колядовщиков, а Коляду вместе с ее собратом Овсенем вывел на императорскую сцену.
Камертоном же гастролей петербуржцев, безусловно, стала "Псковитянка" - оперный первенец и самый "трудный ребенок" Римского-Корсакова. Это единственное в мировом оперном искусстве произведение, работа над которым продолжалась - в той или иной форме - 35 лет(!).Декорации канонически живописны, и публике это очень нравится: почти каждую картину зал встречал аплодисментами. Также и в "Сказании о невидимом граде Китеже и деве Февронии" - сценография решает весь спектакль.
Музыка спасает театр
Не у всех солистов Мариинского театра получилось "разгадать" акустику Большого и не всем хватило вокальной выносливости. Псковитянка и китежанка Ирина Чурилова очень красиво пела на piano, но часто ее сопрано срывалось в кульминациях.Особенно сложно было тем, кому достались роли псковских князей, как и Сергею Семишкуру (Гришке Кутерьме) в "Китеже". Но бас Станислава Трофимова в образе Грозного царя в "Псковитянке" и князя Юрия Всеволодовича в "Сказании", как и безупречный баритон Алексея Маркова (Федор Поярок) достигли комплементарных высот в исполнении.
Главное, в музыке Римского-Корсакова, как у Вагнера, понятие времени очень глубокое и пластичное. Валерий Гергиев, находясь за дирижерским пультом, фантастически повелевает временем, превращая оперы в грандиозные симфонические полотна с пением, и завораживает каким-то мистическим внутренним чувством, энергия которого создает абсолютно сюрреалистическую недостижимость.
Визит вежливости
На этом фоне появление труппы Большого театра на исторических подмостках Мариинки с "Царской невестой" выглядело уж очень лаконично. Молодой сопрано с очень красивым голосом Светлане Лачиной пока еще сложно постичь инфернальный образ Марфы. А вот тенор Константин Артемьев в роли Ивана Лыкова был хорош. Поддержали марку Большого театра и Агунда Кулаева (Любаша), и Елена Зеленская (Собурова), прекрасное впечатление составил о себе недавно присоединившийся к труппе бас Владислав Попов в роли Собакина. А за оркестр Большого было досадно. Быть может, от того, что вставший за дирижерский пульт на гастролях Алексей Богорад никогда не вел этот спектакль...
Впрочем, это только эпизод в летописи Большого театра, камертоном таланта, мастерства и менеджерского умения для которого на ближайшие годы теперь будет Валерий Гергиев. И хочется надеяться, что столь объемная историческая ретроспектива на старте общего будущего двух великих театров - начало чего-то нового, яркого и обусловленного как лучшим опытом прошлого, так и взглядом в лучшее будущее.
Уже в середине марта Большой и Мариинский театры еще раз устроят перекрестные гастроли, посвященные уже 185-летию со дня рождения Модеста Мусоргского. В Москве покажут "Хованщину", а в Петербурге - "Бориса Годунова".