Поделиться
В 2022 году (как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло) стало ясно, что без восстановления всей структуры машиностроения, приборостроения и станкостроения, а также без разработки технологий мы не сможем обеспечить стратегическую безопасность страны. Думаю, драйвером этого процесса станет минерально-сырьевой комплекс, геологоразведка и разработка месторождений. В этой связи нам предстоит огромная работа.
Самое основное - должен быть серьезно изменен тренд развития всех направлений геологоразведочных работ, а затем и сложившийся тренд функционирования горнодобывающих компаний (в первую очередь угольных). За прошедшие годы мы погрузились в некий свободный рынок, которого, на мой взгляд, на самом деле нигде не было и никогда не будет. Ведь в любом случае рынок должен управляться определенными механизмами и рычагами, разница только в степени управляемости. Рынок должен быть просчитываемым во всех нюансах, в том числе в кадровых.
Степень изученности нашей литосферы и каждого месторождения должна быть максимально полной и надежно прогнозируемой для дальнейшего применения технологий разработки. Так было всегда, и, думаю, нужно к этому возвращаться. Потому что сегодня степень геологоразведки недостаточна, я бы даже сказал низка. Это связано с тем, что мы пытаемся в первую очередь добывать близко расположенные, богатые запасы полезных ископаемых, не думая о том, что вернуться еще раз на месторождение будет сложнее.
На самом же деле отработка месторождений - это не просто выемка наиболее благоприятных запасов, а комплексная отработка, которую необходимо экономически рассчитывать. Максимально полно должно использоваться не одно полезное ископаемое, а весь спектр, который мы поднимаем в качестве первичной горной массы.
А еще должна быть серьезно пересмотрена последовательность работ. В первую очередь увеличена детальная геологоразведка, эффективность геофизики, которую в горнодобывающем комплексе (в отличие от нефтегазовой отрасли) мы очень мало сегодня используем, а эксплуатационную геофизику горнодобывающие компании практически не применяют. Я в свое время начинал с геофизики, в Советском Союзе мы обслуживали более ста геофизических отрядов на добывающих предприятиях, это была обязательная процедура прогноза строения и нарушенности шахтных полей и выемочных участков. То же самое можно сказать и о выявлении малоамплитудной тектонической нарушенности, как и о ситуациях, когда, начиная горные работы по раскройке и отработке выемочных участков, мы нередко сталкиваемся с картиной, совершенно отличной от предварительно представленной по геологическим данным.
В начале 2000-х в России закрылось порядка 1200-1300 крупных исследовательских отраслевых центров, обладавших очень мощной базой - стендовой, лабораторной, опытно-конструкторскими заводами и коллективами. К сожалению, бизнесу этого было просто не надо. Бизнес инжиниринговые центры и сейчас практически не развивает. Определенные попытки есть, но они, как правило, неэффективны. Поэтому нужно активнее погружаться в эту среду и взаимодействовать. Думаю, что в ближайшее время реализация разного рода прикладных исследований, как и опытно-конструкторские, опытно-технологические работы, у нас будут активно восстанавливаться.
Есть поручение президента РФ о развитии исследований и решении технологических проблем, связанных с критическими металлами (никель, литий, медь, кобальт, алюминий и другие). В мире их уже насчитывается примерно 65, и последние исследования крупных центров Китая, США и Европы показывают, что этот спектр постоянно расширяется. Поскольку сегодня активно развиваются медицинские, информационные, спутниковые и другие технологии.
Критические металлы все чаще используются в том числе как самостоятельные и в качестве добавок. Мы, начав разбираться в этой теме, пришли к неутешительному выводу: в России нет и никогда не было промышленности, которая занималась бы всеми уровнями передела и получения критических металлов, в частности, редкоземельных и редких.
Из девяти-двенадцати переделов у нас реализовывались только первые три, максимум четыре. В плане экономики все они, включая разведку, добычу и первичную переработку, убыточны, не дают никакой прибыли. Потому у нас ими и не занимались. Но ситуация меняется.
Между тем тренды, о которых я упомянул, сохраняются и будут только усиливаться. Они привели к тому, что в стране с одной стороны растет потребность, а с другой - падает популярность горняцких и геологоразведочных профессий. Как результат - резко снизился и уровень оплаты труда. Основная причина, я считаю, в снижении привлекательности и финансовых возможностей. В такой ситуации молодые люди принимают соответствующие решения, за исключением небольшого количества ребят, которые действительно погружаются, влюбляются в профессию и в ней остаются. Вот эту задачу нам также придется решать.
Мы должны объективно оценивать потребность в кадрах для эффективного функционирования геологической и горнодобывающей отраслей. Необходимо создавать новые безлюдные, роботизированные геотехнологии, приобщать молодое поколение к геологии, добыче полезных ископаемых, популяризировать отрасли. Но изначально мы должны добиться того, чтобы в нашей стране, где львиную долю внутреннего валового продукта и доходов бюджет получает за счет минерально-сырьевого комплекса, профессии геолога и горного инженера были подняты существенно выше того уровня, на котором находятся.