На дне
На дне
Муйнак, осень 1973 года
Это было более чем полвека назад. Редакция газеты командировала меня на южный берег Аральского моря. С заданием: написать репортаж о смельчаках, которые на надувных лодках решили пересечь это море, причем для своего путешествия выбрали самую скверную пору - позднюю осень, когда редкий день в тех краях обходился без шторма.
Поджидая участников спортивной экспедиции, я зашел в местный райком партии, познакомился с секретарем райкома Домен Кожахметовой. Она, узнав о цели моего приезда, сильно удивилась:
- На лодке через Аральское море? Это совершенно невозможно, - твердо сказала мне эта дочь местного рыбака, которая родилась и выросла здесь. - Думаете, раз на карте Арал как большое озеро, значит он и в самом деле такой безобидный? Совсем наоборот. Это бурное море. Наши моряки и то боятся сейчас отходить далеко от гавани.
Но я точно знал, что мои друзья, отчалив десять дней назад от берега близ казахского города Аральск, теперь, по расчетам, должны приближаться к берегу близ узбекского города Муйнак. Пятьсот километров, судя по полученным радиограммам, они уже одолели. До финиша оставалось совсем чуть-чуть.
Я вышел из райкома. На выгоревшем за лето бледно-голубом небе нежарко сияло октябрьское солнце. Невдалеке за песчаными дюнами серебрилось море с черточками рыбацких судов на горизонте. Мимо трусил верхом на ишаке старик-каракалпак в огромной папахе. Все было как вчера и позавчера, и наверное - как сто лет назад. Солнце, дюны и огромное море.
Потом в порту я выпросил большой быстроходный катер, чтобы встретить экспедицию прямо в море. Местных начальников долго уговаривать не пришлось: они были заинтригованы и так же, как секретарь райкома, не верили, что на лодках можно одолеть их Арал.
Мы мчались по синей глади, и берег быстро превращался в ничто, таял в голубой дымке. Прямо по курсу высоко в небе длинным трепещущимся клином на юг тянулись гуси. Ветер ударил внезапно. Катер словно споткнулся. Он стал круто заваливаться то на одну, то на другую сторону, и вскоре капитан, виновато пожав плечами, переложил штурвал на обратный курс. С трудом мы успели укрыться в гавани. Грянул шторм.
Муйнак в те годы был довольно живым, хотя и затрапезным местом. В порту швартовались рыболовецкие сейнеры и катера. На промыслах и переработке выловленной рыбы были заняты многие аборигены, тысяч пятнадцать, не меньше. А местный рыбоконсервный комбинат снабжал своей продукцией весь Союз, в редком доме тогда не попробовали частик в томате или судак в масле - made in Muynak. Богатое было море: более тридцати видов разной живности, включая осетровые. Добывали в год по сорок тысяч тонн рыбы. Черная икра у здешних жителей ценилась куда скромнее докторской колбасы.
Муйнак, весна 2024 года
Спустя полвека я снова оказался в этих краях. Час лета от Ташкента до Нукуса на комфортабельном аэробусе, затем три часа езды на машине по местами приличному, а местами вдребезги разбитому шоссе, и вот он - тот самый город, где я когда-то встречал покорителей Аральского моря.
Назвать Муйнак затрапезным теперь язык не повернется. На его единственной улице много вполне приличных домов, есть отели, есть современная больница, хорошие школы. Однако лучше всего, как и везде, выглядят новенькие административные здания. Есть аэропорт с бетонной ВПП и есть музей, что для населенного пункта, где проживают около пятнадцати тысяч жителей, согласитесь, - дело редкое.
Нет только одного - возможно, самого главного. Моря.
Его нет ни за близкими дюнами, ни на горизонте. Его не увидишь даже в самый сильный бинокль и даже из космоса его тоже не увидишь.
Аральское море исчезло. Испарилось. Осталось только в воспоминаниях старожилов. И в экспонатах местного музея.
Вместо располагавшегося в бараке райкома партии теперь стоит внушительный - бетон и стекло - офис хакимата, то есть районной администрации. Хакиму, главе Муйнака, тридцать восемь лет. Бахтияр Менглибеков, хоть и родился здесь, но Арала уже не застал - моря в глаза не видел.
А кто видел? Одного такого старожила я в Муйнаке нашел, им оказался 77-летний пенсионер, в прошлом - пилот самолета Ан-2 Владимир Зуев. Вечером сели с ним в гостинице, выпили по рюмке, Зуев стал вспоминать. Он старожил в третьем поколении, его предки сюда с Азова переселились - именно для того, чтобы научить каракалпаков премудростям рыбного промысла.
- Дед мой говорил, что в начале ХХ века глубина Арала была больше ста метров. В 60-е годы - это я уже сам помню - были глубины метров по семьдесят, а потом море стало быстро уходить. Но я еще застал то время, когда ловили сомов килограммов по четыреста каждый. Лещи величиной с лопату - их в ящик не более четырех помещалось. И черная икра у нас в ведерке всегда стояла.
Сейчас ни рыбокомбината, ни порта в Муйнаке нет. А жалкие остатки рыболовецкой флотилии размещены под высоким берегом, на котором находится музей. Как я понял, эти ржавые корабли - тоже часть музейной экспозиции, причем, видимо, самая привлекательная для туристов. А что? Ведь и вправду - чудно смотрятся морские сейнеры среди песков и чахлых кустов саксаула.
Умерло от жажды
Что же такого могло произойти, чтобы с карты земного шара исчезло целое море, а на его месте образовалась пустыня? Кстати, пустыня площадью в шесть миллионов гектаров уже и название получила - по аналогии с Каракум и Кызылкум ее назвали Аралкум.
Во время своей командировки в Узбекистан я встретился со многими людьми, которые профессионально занимаются проблемой Арала - учеными, чиновниками, общественными деятелями, журналистами. И вот что выяснилось.
Первые тревожные сигналы стали поступать еще в 60-е годы прошлого века, когда воды Сырдарьи и Амударьи принялись активно растаскивать по каналам и ирригационным системам обширного региона. А ведь именно две этих реки и были главными источниками пополнения Арала. Но тогда Союзу позарез был нужен хлопок, он являлся стратегическим сырьем: на хлопке держалась легкая промышленность, из хлопка делали порох, производили компоненты ракетного топлива. А потому центр требовал от среднеазиатских республик: даешь "белое золото" любой ценой!
Площади хлопковых плантаций из года в год увеличивались. Воды для полива требовалось все больше. Уже в конце 70-х Сырдарья перестала впадать в Аральское море, она выдыхалась где-то на полпути. К концу 80-х такая же участь постигла Амударью: ни единой капли из этой еще вчера могучей реки не попадало в Арал. Сейчас возле Нукуса можно увидеть жалкие остатки Амударьи - они больше похожи на хилый ручей. А ведь еще полвека назад по этим рекам ходили большие пароходы.
Доктор сельхознаук, ученый-лесовод Зиновий Новицкий:
Еще спустя шесть лет на т.н. Большом Арале был официально поставлен крест, стало окончательно ясно, что море возродить невозможно.
Сейчас картина выглядит следующим образом: есть крохотный кусочек водной глади на севере, где Казахстан соорудил высоченную дамбу, которая препятствует стоку воды в Аралкум, а впадавшая там в море Сырдарья, похоже, чуть-чуть ожила. И есть полоска воды на западе - она примыкает к плато Устюрт, но вода там еще мертвее, чем в знаменитом Мертвом море. По некоторым данным, на один литр этой жидкости приходится до ста граммов соли. Ни рыбы, ни птиц там не водится, да и полоска эта с каждым годом становится все уже.
От былого моря осталась едва десятая часть.
Ученые полагают, что именно неразумная хозяйственная деятельность привела к исчезновению Арала.
Председатель Союза защиты Арала и Амударьи Юсуп Камалов:
И это не фигура речи - про большую беду.
Зиновий Новицкий в Ташкенте показал мне фотографии, сделанные ровно шесть лет назад - тогда регион накрыла мощная буря, поднявшая со дна моря в воздух пыль и соль. В радиусе несколько сот километров все - дома, машины, деревья - было покрыто слоем ядовитой соли. Пострадали сразу три государства - Узбекистан, Казахстан, Туркменистан.
По словам Новицкого, такие смерчи ежегодно поднимают в небо до 150 миллионов тонн (!) пыли и соли. "Хвосты" подобных бурь видны даже из космоса. Столь серьезные катаклизмы пагубно сказываются на здоровье людей. Точных цифр вам никто не назовет, но тенденция налицо: в регионе резкий рост онкологических и других опасных заболеваний.
Саксаул против соли
Неверно думать, что люди - и живущие здесь, и принимающие решения в столицах - только смиренно наблюдали за надвигающейся бедой. В СССР еще в начале 80-х годов всерьез рассматривался проект, предусматривавший переброску части стока сибирских рек в пустынные районы Казахстана и Средней Азии. Дело зашло так далеко, что под Москвой даже строили полигон, моделировавший грандиозный замысел. Но перестройка и ее последствия спутали все карты, проект был похоронен.
Рассматривали вариант прокладки канала Каспий - Арал.
В 1993 году пять президентов государств Центральной Азии основали Фонд спасения Арала.
Проблема неоднократно включалась в повестку заседаний авторитетных международных организаций, в том числе генассамблеи ООН.
Постановив, что вернуть море в прежних границах никак не возможно, пришли к выводу: надо минимизировать последствия этой глобальной катастрофы, бросить все силы на решение социально-экономических проблем региона.
Что касается Узбекистана, то реальные дела последовали начиная с 2018 года. Возможно, толчком и послужила та пыльно-солевая буря, сильно испугавшая и обывателей, и начальство. Аралкум и все происходящее вокруг него стало предметом ежедневного контроля президента республики Шавката Мирзиеева. Он несколько раз приезжал в Муйнак, по его указу там создали постоянно действующий штаб - с участием представителей МЧС, Госкомлеса и других государственных организаций.
Для того, чтобы в будущем ликвидировать опасность пыльных бурь, Зиновий Новицкий предложил засеять осушенное дно саксаулом и другими кустарниками, способными прижиться в песках. Ученому срочно присвоили звание полковника МЧС, наделили большими полномочиями, и уже в том же 2018 году на дно бывшего моря выехали сразу шестьсот двадцать тракторов, в воздух поднялись самолеты Ан-2 и мотодельтапланы.
- Декабрь, температура опускалась ниже минус двадцати градусов, - рассказывал мне Новицкий. - Но именно зима - лучшее время для посадки саксаула. Построили двенадцать площадок для влетов-посадок авиатехники. Трактора пришли из всех областей Узбекистана. Сеяли и с тракторных тележек, и с воздуха. Всего на сегодняшний день посадками освоено более двух миллионов гектаров Аралкума. Еще миллион надо освоить, этой работы примерно на пять лет.
По словам ученого, если лесные насаждения благополучно приживутся в пустыне и достигнут зрелого возраста, то выбросы пыли и соли в атмосферу уменьшатся на семьдесят процентов. На осушенном дне планируется устроить пастбища для скота, создать сеть пчеловодческих хозяйств, а также активно использовать Аралкум в туристических целях.
Последнее меня удивило: ну какие туристы поедут в эти богом забытые края? Оказывается, еще как едут. На том самом местном "мертвом море" уже действуют два туристических кемпинга, куда ежедневно прибывают гости из разных европейских стран. Живут кто в юртах, кто в домиках. От Муйнака сюда еще четыре часа пути на джипах по бездорожью, но, возможно, именно это и привлекает любителей экзотики. Пустыня, верблюды, море, в котором невозможно утонуть… Да и цены на такой отдых смешные: трехдневный тур на четырех человек с доставкой из Нукуса, питанием и экскурсиями обойдется вам в тысячу "зеленых".
Параллельно с лесомелиоративными работами много денег вкладывается в социально-экономическое развитие Каракалпакстана, некогда одного из самых отсталых регионов Узбекистана. В том же Муйнаке, как мне с гордостью докладывал хаким Менглибеков, появились современные предприятия по производству пищевой соли, завод строительных материалов, текстильная фабрика. Возможно, возродится и рыбокомбинат, который будет получать сырье из близлежащих озер. На морском дне продолжаются масштабные разведочные работы по нефти и газу. И аэропорт в эти дни ожил: выполняются регулярные рейсы из Нукуса - туристский сезон в разгаре.
Вода уходит в песок
И все же причин для того, чтобы пребывать в успокоенности, пока нет. Да, Арал уже не спасти, о море можно забыть, но сейчас речь идет о том, как сохранить для будущих поколений остальные водные ресурсы региона.
Влага для Узбекистана - это жизнь. Любому дождику здесь радуются, как манне небесной. Между тем, глобальное потепление и его последствия вызывают серьезную тревогу. Площадь ледников, питающих реки региона, из-за потепления сократилась на треть. Пересохла река Зеравшан, она теперь не впадает в Амударью, теряется в песках. Та же участь грозит многим другим водоемам. Посевы хлопчатника значительно уменьшились, но воды для поддержания полей в нужном состоянии все равно требуется много.
Плюс к домашним заботам прибавилась еще и угроза от соседей: афганцы в верховьях Амударьи решили построить свой канал, а это опустошит реку еще как минимум на четверть.
Однако нет худа без добра. Озаботившись проблемой водосбережения, узбекские ученые обнародовали шокирующие факты. Оказывается, при существующем порядке мелиорации в каналах и оросительных системах теряется до семидесяти процентов воды, она банально уходит в грунт.
- Об этом и раньше догадывались, но только недавно стали говорить вслух, - пояснил мне Юсуп Камалов. - Древние ирригаторы никогда не прокладывали свои каналы напрямую, как это делали в советские времена. Они учитывали состояние почв, вели воду не по пескам, а там, где глина, потому что глина препятствует утечкам. Недавно президент издал указ о бетонировании русла всех каналов, это должно уменьшить потери.
По некоторым оценкам, на реконструкцию и ремонт таких водных артерий республике уже на первом этапе потребуется более одного миллиарда долларов. Причем совершенно ясно и другое: поскольку проблема носит глобальный характер, то решить ее можно только совместными усилиями всех пяти государств, создавших когда-то Фонд спасения Арала. Увы, сейчас говорить о согласованных действиях не приходится.
- Протянутая рука пока висит в воздухе, - сказал мне по этому поводу представитель Узбекистана в Международном Фонде по реализации проектов спасения Аральского моря Вадим Соколов. И добавил с горечью: - Государства региона нерациональнее всех других стран в мире используют воду. Уроки Арала еще не извлекли в должной степени.
С этого года каждое фермерское хозяйство Узбекистана будет обязано платить за воду. Правда, пока тариф скорее символический - примерно доллар за кубометр влаги. Это только одна из мер по водосбережению, которые, как уверяют, будут широко внедряться в практику хозяйствования.
…В тот день, когда я улетал из Ташкента в Москву, узбекскую столицу накрыл проливной дождь. Возможно, это было совпадением, но именно в тот же день брызнула листва на деревьях, буйно зацвели вишни и абрикосы. И без того прекрасный город сразу самым чудесным образом преобразился. Впрочем, никакого совпадения не произошло, ведь знаем же мы: вода - это жизнь.
А гибель Аральского моря пусть останется грозным предостережением всем. И не только жителям государств Центральной Азии.