Поделиться
Философ жил и творил в Кёнигсберге - сегодня это Калининград. Поэтому в столице западного региона России праздник "критика чистого разума" празднуется с особым размахом. Главные художественные события - в Соборе имени Канта под художественным руководством неистощимой на выдумку легендарной Веры Таривердиевой.
Без привязки к юбилею, но в связи с масштабом кантовской мысли (при миниатюрности его фигуры - занятный парадокс), ежегодно, по задумке Веры Таривердиевой, в день рождения философа публика приходит на стендап-драму (что значит драматическая импровизация - противоположность комическому стендапу) Дмитрия Минченка "Тайные правила Канта" для трех человеческих голосов и органа. В его руках заумная биография философа приобретает пластичность, особенно зримую в сравнении. Ведь от года к году название спектакля не меняется, меняется только его содержание.
Неизменными остаются сюжет и декорации. История разворачивается буквально в "трех соснах" - на ступенях Храма Истины, голос которого - орган. Иногда Дмитрий Минченок и ослепительно красивая Мария Чернова, играющая мать Канта, исчезают и остаются только их тени. Удивительная сценография, придуманная Минченком, предельно минималистична. Среди крестов и безмолвных человеческих фигур, символизирующих окружение Канта, растягивается нить его жизненных событий: родился - обрел имя - учился - потерял близких - влюбился - расстался - подружился - повеселился - понял жизнь - умер. Но узлы смыслов, которые завязываются вдоль этой нити, делают живущего эту жизнь русского Канта, Богом.
"Иммануил значит "С нами Бог", - заявляет со сцены Дмитрий Минченок. От завязки до развязки мы вместе с ним пытаемся понять, что есть Бог, и где его встретить?Главная особенность именно этой версии спектакля, что Минченок не играет Канта. Он не обычный актер, притворяющийся голосом Канта, он голос Бога, который признается, что он не совершенен. Мы соглашаемся с кантовскими вопросами к Богу, вместе с ним ищем божественное проявление через ропот на мироздание или риторические вопросы. Почему жизнь непонятна? Что есть сила? Как она управляет людьми и заставляет нравиться? Почему нет места чуду, а разные "но" заканчивают любую сказку? Почему ради близости с Богом надо отказаться от всех своих желаний?
Монолог Минченка превращается в диалог с органом виртуозного Евгения Авраменко, пронзительной флейтой Ксении Авраменко и щемящим бандонеоном одного из первых бандонеонистов России Андрея Степаненко. Оказывается, орган может рассуждать о природе чувств. "Сознательные существа живут только на краю мира", - говорит герой цитатой из Канта. Следовательно, настоящий герой должен быть изгоем или отшельником. Но ему нужно обратить на себя внимание Бога. А это значит вступить в область бессознательного. Кажется, Минченок намеренно погружает в транс. Еще один инструмент в его круто завернутой драматургии - сны. Они, как и музыка, сюрреалистические картины в постановке, например, мать Канта неожиданно вырастает на три метра. Натянутый красный шелк, как колонна.
Это не просто спектакль, это терапия. Сделав Канта понятным, Минченок помогает зрителю стать ближе к самому себе. Зрители не сдерживают слез - им дали ответ, что Бог - не уравнение с неизвестными, не голос, не женская красота, не случай. Бог - это человек, это зритель, каждый из нас, наделенный способностями любить, грешить и каяться. Финальный монолог Минченка, вызвал слезы:
"Проститься с Кантом пришел весь город.
16 дней его тело лежало в доме, выставленное для прощания.
Хотя его давно уже никто не видел, многие глядя на маленького сморщенного старика, не могли сдержать своих слез.
А он лежал, вытянувшись по стойке смирно, как солдат великой армии. Только странным образом его руки казались разведенными, словно мосты. Для объятий. Которые могли вместить в себя весь город, весь мир, всё человечество. Это были великие объятия. Последние объятия Иммануила Канта, имя которого переводилось "с нами Бог".
Но был ли он с ним на самом деле, и получил ли он этому очевидные доказательства, - мы так никогда и не узнаем.
Но мы можем твердо знать и верить, что каждый раз, когда мы произносим его имя, мы вправе надеяться на то, что даже будучи слабыми, грешными, всеми покинутыми, у нас остается то, что не уничтожаемо никакими грехами, та невероятная человеческая способность - любить, и следовательно, быть любимыми, прощать и, следовательно, быть прощенными. И отдать за это свою жизнь".
Вот такая проповедь.