Легкая рука брадобрея

Комедию "Севильский цирюльник" ставят нечасто - в отличие от оперы Россини на ее сюжет. Хотя пьеса Бомарше и сочинялась изначально как либретто для комической оперы. Отсюда ее характерные мотивы: учитель музыки и его самозваный ученик, два гитариста с серенадами, текст куплетов с зашифрованным любовным посланием. А в спектакле - еще и рояль, похожий на шкатулку с сюрпризом, костюмы героев, исписанные нотами, мотив заезженной пластинки.

Мне как-то довелось увидеть и "Преступную мать" - третью часть трилогии о Фигаро, совсем уж редкую на наших подмостках, хотя очень смешную. Дело там происходит во время Французской революции, а действие сочетает альковные тайны и великосветский блуд ("И все заверте…") с движениями ширнармасс ("А за окном ковали").

А если мне скажут, что это к делу нейдет, я отвечу: это важный штрих к эволюции образа Фигаро. В "Цирюльнике" это молодой шалопай, Буратино с коротенькими мыслями, умеющий лишь завертеть круговерть и выкрутиться из глупой ситуации. В "Женитьбе Фигаро" - уже мастер расчисленной интриги, легко переигрывающий графа-дилетанта. А в "Преступной матери" - скучный моралист и верный слуга-охранитель.

Постановка Геннадия Шапошникова получилась изысканной и камерной. Сценография и костюмы (художник Виктор Герасименко) решены в черно-белой гамме, разбавленной оттенками серого. Все поверхности покрыты орнаментом (представьте себе черно-белую хохлому), испещрены виньетками и арабесками, нотными завитушками и зубчиками зимнего камуфляжа. Все это должно бы напоминать о шахматной партии, но похоже скорее на чрево затейливого механизма. Кстати, Бомарше был, кроме всего прочего, часовщик и изобретатель.

Главная сценическая конструкция - дом в виде дамского башмачка. По ходу действия этот теремок разбирается на части: лестницы, проемы арок, шлюзы, жалюзи. Вокруг дома и вертится вся интрига: граф Альмавива (откровенно дураковатый в исполнении Григория Антипенко) пытается как-нибудь выковырять оттуда свою возлюбленную Розину (цветущую розой и нравственную донельзя в трактовке Полины Чернышовой).

Им всячески препятствует хозяин дома доктор Бартоло: Розина - его воспитанница, и он намерен жениться на ней сам. Михаил Васьков умудряется вызвать сочувствие даже и к такому герою - старому сластолюбцу и клеветнику, подозрительному на грани паранойи. По пьесе Фигаро является незаконным сыном Бартоло, в спектакле этот момент опущен.

Фигаро в спектакле не так уж много: ведь он пока еще не гроссмейстер интриги. Скорее - фермент в бродильном процессе или катализатор химической реакции. Алексей Петров играет плута, который с упоением купается в заваренной им самим каше. А о личных интересах вспоминает в последнюю очередь: сто экю долгу ему скостят - и на том спасибо.

Фигаро в спектакле не так уж много: ведь он пока еще не гроссмейстер интриги. Скорее катализатор химической реакции

Слуги выступали пружиной комической интриги с античных времен. Но у Лопе де Веги и Мольера они еще на втором плане. Слуга выбивается в титульные герои как раз в XVIII веке: "Слуга двух господ" Гольдони, "Жак-фаталист и его хозяин" Дидро, трилогия о Фигаро. Эта победная поступь третьего сословия как раз и ведет прямиком к Французской революции. Еще одно усилие, французы, и вы станете настоящими республиканцами, как говорил маркиз де Сад.

Но вернемся к генеральной метафоре спектакля: к чему бы такой башмачок? Можно увидеть тут мотив Золушки (Розина не бесприданница, но столичному гранду, конечно, не ровня). А можно вспомнить мотив девичьего гадания ("За ворота башмачок, сняв с ноги, бросали": куда башмак носком ляжет, оттуда и сватов ждать). Хотя в спектакле идет игра и с другими гулливеровскими предметами - вроде огромной бритвы или исполинской связки ключей. При желании в этой игре также можно увидеть отражение социальных превращений.

И два слова о музыке. Композитор Андрей Зубец, конечно, не пытается тягаться с Россини и Моцартом. Его музыка лишь деликатно иллюстрирует лирические сцены и обозначает комические марши. Нечто вроде часов с репетиром.

Прямая речь

Режиссер Геннадий Шапошников:

- Это мое первое обращение к творчеству Бомарше. Я люблю оперу Россини "Севильский цирюльник", но в данном случае речь шла о драматическом произведении, и я воспринял работу над ним как вызов. Если передо мной возникают неразрешимые задачи, я зову художника Виктора Герасименко. Так было не раз. Возник разговор о масках, о комедии дель арте. Виктор нашел гравюру XIX века, где изображен Арлекин с бритвой, и я понял, что угадал направление поисков. И еще - что зрителю нужна комедия, чтобы на сцене было смешно и трогательно. Конечно, работа с текстом - это неизбежно, но мы не посягаем на авторскую мысль и структуру пьесы.