Как донецким журналистам удается объективно освещать события в Донбассе
Телеканал "ЮНИОН" - крупнейший в Донецкой Народной Республике. Вещает круглосуточно, выпуская в эфир новости, информационно-аналитические программы, политическое ток-шоу, документальные фильмы. О том, как в условиях СВО удается объективно освещать события, "РГ" рассказала Виктория Мельникова, главный редактор ТК "ЮНИОН".
Кто хотел уехать - уехал
Виктория, ваши журналисты освещают жизнь со всех сторон. Расскажите, кто работает на телеканале?
Виктория Мельникова: В коллективе около ста человек, большинство девушки от 18 до 25 лет. Когда на глазах государство рухнуло, вузы, банки закрылись, пропала связь, мы брали всех. Кто-то был готов работать бесплатно: пострадал близкий человек и хотелось каждое такое преступление задокументировать, чтобы достучаться до международных судов по правам человека. Я сама на телеканале с 2014 года, окончила Донецкий национальный университет по специальности "журналистика".
Сегодня задача набрать профессионалов в штат не стоит, мы исходим из такой позиции: хочешь снимать, монтировать, писать тексты - научим! Есть много примеров, когда маркетологи, юристы раскрывали себя на телевидении и потом получали высшее профильное образование. К нам приходят студенты Донецкого государственного университета, Мариупольского университета имени А. И. Куинджи. Для редакции - рабочие руки, для ребят - погружение с первого курса в профессию.
В Донбассе остро чувствуется дефицит кадров?
Виктория Мельникова: Да, многие специалисты уехали, опасаясь за свою жизнь, многие до сих пор в эвакуации. У каждого своя ситуация, и психологически выполнять профессиональные задачи, когда родные, друзья попадают под обстрелы, а от дома остаются руины, конечно, непросто.
Кто хотел уехать - уехал. Общество отфильтровалось, остались люди, четко осознающие риски, на которые они идут, горячо любящие родную землю, готовые жить без воды, света, связи. До недавнего времени, например, в Донецке воду включали раз в три дня, и то на несколько часов.
Эти события как-то изменили подход к освещению жизни в Донбассе?
Виктория Мельникова: Мы более десяти лет живем в условиях боевых действий. Непростыми были 2014-й и 2015 годы, когда обстреливали интенсивно, но другим вооружением. И даже тогда в эфир у нас выходил самый разный контент, не только военный.
Вы наверняка бывали до СВО на Западной Украине. Тогда уже ощущался негатив?
Виктория Мельникова: Особый контраст в начале 2014 года я почувствовала в Львовской области, где пробыла не более суток. Не увидела ни одного украинского флага - только черно-красные полотнища экстремистской организации, запрещенной в России. Была готова, зайдя в один магазин, что-то купить, изъясняясь на русском, а в другом получить отказ. Однако совсем другое дело, когда на улице тебя провожают крепкие парни словами: "Москали приехали, надо выяснить, куда направляются".
В Житомирской области, например, наблюдала, как в небольшие поселки ночью заезжали автобусы и в добровольно-принудительном порядке забирали мужиков на антитеррористическую операцию, а назад привозили гробы. Понятно, люди стали бояться, и этот страх развил в них ненависть. Помню, как в автобусе женщине по телефону сообщили, что ее сын погиб в Донбассе. Она рыдала в трубку, проклиная всех, кто там живет. Тогда пришло понимание: жить на Украине не смогу, это уже не то государство, которое я знала.
В школе вы изучали русский язык?
Виктория Мельникова: Я свободно говорила на украинском и русском языках. Но русского в старших классах как такового уже не было - упор делали на украинский и английский. Тогда все предметы стали вести на украинском. Это безумно сложно, термины по алгебре и геометрии мы понимали с трудом. Хотя русский язык не был запрещен, а русская литература перешла в разряд зарубежной, все документы стали печатать на украинском языке. Мои мама и бабушка вообще не изучали украинский в школе, на нем никогда не говорили и не писали. Поэтому в какой-то момент мне пришлось заполнять за них документы.
Несколько месяцев назад гостила у родных в Горловке. Нашла свой учебник по истории Украины. Удивилась, увидев параграфы "Оккупация Украины в Советском Союзе", про Бандеру, про украинские повстанческие движения. В школе на это не обращала внимания, а сейчас дико, что нас так воспитывали.
Другого выбора нет
Когда вы поняли, на какой стороне?
Виктория Мельникова: В начале "Русской весны". Цепочка различных событий заставила сопоставлять, анализировать, принимать решения. Помню трагедию 2 мая 2014 года в Одессе: включаешь телевизор и испытываешь шок от того, что показывают и говорят. Когда в Мариуполе проходили стычки, украинские танки просто давили гражданских активистов. Потом последовали обстрелы Славянска. По телевизору депутаты из Верховной Рады уже открыто заявляли, что проводят карательную операцию в Донбассе. И люди задавали логичный вопрос: кто террорист?
Когда авиация начала обстреливать Донецк и мою родную Горловку, не верилось в эту реальность, казалось, идут съемки фильма: папа с мамой бегут по городу, вслед летят осколки стекол, из-под обстрела их выводят бойцы народного ополчения, спасают раненых. Они же потом пойдут против хунты - другого выбора нет, когда тебя и близких хотят уничтожить.
По данным ОБСЕ, за неделю до начала СВО в десятки раз выросла интенсивность обстрелов Донбасса. Ощущалось, что скоро начнется украинское наступление?
Виктория Мельникова: Были факты! Когда вокруг тебя стягивают вооружение, рано или поздно его начнут применять. Да, количество обстрелов увеличилось, несмотря на минские соглашения, режим тишины. Он соблюдался только с нашей стороны - военным нельзя было открывать огонь.
Правда сильнее ненависти
Вы упоминали, что в Мариуполе встречали подростков и молодежь, настроенных враждебно.
Виктория Мельникова: Молодежь - самая уязвимая группа, она росла, когда произошла подмена истории, понятий, ценностей. С малых лет в детях взращивали ненависть, внушали, что в Донецке живут сепаратисты и террористы, что они виноваты во всех бедах. Нас выставляли людьми второго сорта, которые не смогли выучить украинский язык.
Мариуполь находится всего в двух часах езды от Донецка. Но ни дети, ни подростки ни разу там не были, они не представляют, что происходит по ту сторону фронта. Судят лишь по телевизионным кадрам с вечно пустыми полками магазинов. Собственно, так и было в 2014 году. Это потом ситуация изменилась: предприятия вновь стали работать, буквально за восемь лет мы построили республику, зарабатывали и обеспечивали себя всем необходимым.
Начинают чувствовать разницу
Думаете, есть шанс вернуться к мирному сосуществованию?
Виктория Мельникова: Два года назад мы не могли представить, что будем жить в одном информационном поле с мариупольцами и прекрасно общаться. Когда обрубили связь, сняв "петлю" пропаганды: не работали телефоны, радио, интернет, не выходили газеты, - все посмотрели на ситуацию другими глазами. Стали задумываться о том, почему их никто не предупреждал о начале боевых действий, власть не проводила эвакуацию, укроснайперы не подпускали к источникам воды. А когда началась СВО, в городе отключили свет… со стороны Украины. Люди задают массу вопросов. Их возмущает: украинские СМИ на своих каналах говорят, что Мариуполь - город мертвых, и показывают только здания, лежащие в руинах, умалчивая о новых больницах, жилых комплексах.
Недавно одной семье вручили ключи от квартиры в ЖК "Невский". Их жилье до основания разрушено - мама с грудным ребенком и сыном-подростком ютились в подвале. Глава семейства погиб, и 13-летнему парню приходилось каждый день заботиться о родных. Когда его спросили о первых впечатлениях от новой квартиры, он сказал: понравились батареи, они теплые, больше не надо ходить за водой, разводить костер, чтобы согреться. Думаю, подросток, переживший такое, уже сформировавшаяся личность, и та чушь, которую ему несли с украинской подачи, уже не имеет никакого значения.
Но большинство людей все же верит пропаганде…
Виктория Мельникова: В сводках пропагандистских СМИ проходит: за день ВСУ сбило 150 самолетов, истребителей и вертолетов… Это же нереально, а украинцы верят. Так что с точки зрения результата их пропаганда мощнее. Ложь иногда более эффективно действует, чем правда. Вранье не рассчитано на думающую аудиторию.
Многие начинают сопоставлять события, когда выпадают из информационного вакуума или, переходя на российские документы, получают материнский капитал. На Украине такого не было, семьи никто не поддерживал - люди находились на грани выживания.
Удивляют ваш широкий кругозор, мудрость не по годам...
Виктория Мельникова: У нас в Донбассе вся молодежь такая, очень самостоятельная. Каждый день столько всего видим, общаясь с земляками, разделяем их горе и боль, выворачивающие душу, поэтому и взрослеем быстрее.
Тема СВО находит отражение в искусстве. Вы видели художественные ленты о Донбассе? Насколько они отражают реальность?
Виктория Мельникова: В кино все по-другому: поверхностно, картинно и как-то неестественно. Хочется больше документальных фильмов - в них правда.
Журналистам и операторам приходится выезжать в зону боевых действий. Для безопасности у них есть дополнительная экипировка?
Виктория Мельникова: Каждый раз, отправляя кого-то на съемку, думаю: если вдруг что-то случится, как я буду смотреть их родным в глаза? Поэтому да, безопасность важна. В 2014 году на весь коллектив было два бронежилета и одна каска. Сейчас получше - современные комплекты, в том числе женские облегченные бронежилеты. С другой стороны, мы рискуем ежедневно, выходя на улицу, - в любой момент может начаться обстрел. С коллегами как-то попали, прятались в подвале четыре часа. Тогда жители Авдеевки находились в оккупации, у кого оставалась связь, писали в донецкие чаты: ребята, пушки направлены в вашу сторону. Выехали "Грады": "минус" - летят снаряды, через три секунды "плюс" - они у нас.
На ваш взгляд, можно ли изменить сознание людей, избавить их от ненависти?
Виктория Мельникова: Нужна информационная бомба правды. Звучит фантастически, но в этом мире все возможно. Думающих людей на самом деле много, вопрос в открытости и доступности информации. Многие годы изо дня в день украинцев в прямом смысле слова зомбируют. Правдивую журналистику максимально ограничивают. До начала СВО у "ЮНИОН" было два ютьюб-канала, 250 тысяч подписчиков. С этой площадки нас удалили. "ВКонтакте" заблокировали. Подписаться на паблики ДНР - уголовно наказуемое деяние. "Телеграм" на Украине объявили угрозой национальной безопасности. И все же немало тех, кто, обходя различными путями блокировки, смотрит наш канал, участвует в обсуждении, поддерживает.
При этом мы понимаем: чтобы прорвать информационную блокаду, нас и журналистов крупных российских СМИ, военкоров, приезжающих в Донбасс, недостаточно. Но работать в этом направлении необходимо: возвращение к нормальному миру и ценностям - постепенный процесс.
Между тем
Команда телеканала "ЮНИОН" неоднократно попадала под обстрелы. В декабре 2022 года район, где расположена редакция, каждый день интенсивно обстреливали из "Градов". Пострадала и телестудия. Но работа не остановилась: кто-то из журналистов писал из дома, выпуски новостей записывали в подвале, где оборудовали студию.