Поделиться
Короткий рассказ был написан Андреем Платоновым в 1942 году, когда автор работал фронтовым корреспондентом. Источником вдохновения послужила, вероятно, какая-нибудь быль о партизанском сопротивлении. Но писатель переработал ее в своей манере: в тексте есть и прямолинейность агитки, и поэтическое, даже мифологическое восприятие мира. Там откочевавший в "тихую Россию" (подальше от оккупантов) народ "душой и памятью" живет в хлебных полях, а одинокий старик любит "доброго и умного" будущего человека, которого никогда не видел.
Впервые к этому материалу режиссер Денис Казачук обратился в 2014 году. То была его первая самостоятельная работа. Спектакль "Жизнь" он выпустил на камерной сцене Большого театра кукол, который возглавляет его учитель Руслан Кудашов. Тогда Денис выступил в качестве и постановщика, и оформителя, и актера. Спустя восемь лет он, став главрежем другого БТК - Брестского театра кукол, повторил опыт в Беларуси с местным артистом. Премьеру сдали ко Дню Победы - 2022. Впоследствии пару раз сыграли в мемориале "Брестская крепость", где сильным художественным решением была сама атмосфера армейского клуба.
"Картинка в целом сохранилась, цели и задачи, думаю, тоже. Но спектакль другой, потому что режиссер отталкивается от природы конкретного исполнителя. Первый вариант "Жизни" я видел только на репетиции самого Дениса Казачука: однажды вышло так, что ему пришлось подменять меня на фестивале в Кирове, - рассказал актер Роман Пархач. - Изначально куклу делал сам режиссер. Он приехал к нам в Брест со своим "дедушкой Тишкой", но с ним же и уехал, для него это что-то личное. А в театре бутафоры сделали точную копию".
Небольшая планшетная кукла вырезана из дерева: морщинистое усатое лицо с синими глазами, большая раскрытая ладонь справа, сердитый кулак слева… Дед Тишка разговаривает по памяти с односельчанами (их воплощает то разевающий рот чемодан, то найденная в пыли женская сережка), воробьями в ушанках (они здесь не порхают, а ходят строем) и смеющимися звездами. Размахивает прутиком перед многоликой железной гидрой, растущей из немецкой каски. Парит в воздухе, как герои Шагала.
Актер в живом плане добивается совпадения со своим героем - у них и пулевые раны под сердцем одинаковые. Однако вместо стариковской фуфайки и валенок на Романе гимнастерка и кирзовые сапоги, а в момент кульминации еще и шлем танкиста. Юродивый дед оборачивается настоящим бойцом, а его ожесточенное ворчание по поводу захватчиков сопрягается со строками Высоцкого из "Песни о Земле". По стилю они не то чтобы резонируют с остальным текстом спектакля. Но именно эти точеные стихи, пожалуй, перебрасывают нить от "историко-архивной" истории о борьбе с немецкими оккупантами в 1940-е ко дню сегодняшнему. "Кто сказал: "Все сгорело дотла, / Больше в землю не бросите семя!" / Кто сказал, что Земля умерла? / Нет, она затаилась на время", - в мирной Беларуси, залечившей раны войны, это доказанный факт.
"Жизнь" полна изобретательных находок, возможных только в театре кукол. Вместо домов - деревянные столбы с крошечными откидными полками, откуда в чемодан собирают нехитрые пожитки: семейные фотографии, спички, соль, ботало, сберкнижку… Опустев, полки превращаются в заколоченные окна. Вместо скатерти на столе, который служит ареной событий, - исподняя рубаха, присыпанная песком. Стакан воды обозначает колодец: уходя вглубь страны, невидимые жители деревни Отцовские Отвершки засыпают его песком, чтобы влага не досталась врагу. Вместо поспевшей ржи - куски черного хлеба. По ним карикатурный захватчик будет ступать ногами-вилками… Предметы-метафоры действуют на публику моментально и сразу врезаются в память.
На сильную визуальную сторону спектакля, мастерство актера и образный платоновский текст можно было смело положиться. Режиссер, однако, укрепил конструкцию прологом (с предупреждением о том, что история будет веселой и грустной одновременно) и эпилогом, где зритель узнает, что речь шла о Великой Отечественной войне. Для взрослых это однозначно секрет Полишинеля, да и дети вряд ли перепутают войну, в которой на их землю вторгаются немцы с криками "Айн! Цвай!", с какой-либо еще. Впрочем, обаяния и смысла "Жизни" это не убавляет.