Нет повести печальнее. "Призрачный свет" как апофеоз политкорректности

Это, вероятно, самая спорная из рецензий. Потому что куда ни заглянешь - по поводу американского инди-фильма "Призрачный свет" найдешь только восторги. И даже был триумф на фестивале авторского кино Санденс. А у меня картина вызвала недоумение, смотреть было неловко. Постараюсь объяснить, почему.

Фильм начинается, еще на титрах, лучезарной песней Oh, what a beautiful mornin' из "Оклахомы" Роджерса - отзвуки какой-то другой, безмятежной, сказочной жизни. "Оклахома", хоть и сыграет некоторую роль в этой кинодраме, все-таки мюзикл - жанр условный, отражающий не реальность, а наш оптимизм, его подкрепляющий, его провоцирующий - тем и прекрасный. А "Призрачный свет" выглядит бытовой драмой об ушибленной горем семье. Отец - дорожный рабочий, мать скорбно сидит дома, нервная дочка устраивает скандалы в школе и уже на грани отчисления. А сын-подросток Брайан покончил с собой из-за отцовского запрета последовать за любимой девушкой в другой город. Подробности этой трагедии нам откроют ближе к финалу, но они действительно душераздрающи.

Все действо придумано театральной актрисой Келли О'Салливан, которая открыла в себе дарования сценариста, а также ее сорежиссером (и партнером по жизни) Алексом Томпсоном. В этом фильме вообще торжествуют семейные ценности, потому что и трио главных героев - мужа Дэна, жену Шерон и дочку Дэйзи - играют реальные муж Кит Капферер, жена Тара Мэллен и дочка их Кэтрин Маллен Капферер. То ли это обстоятельство тронуло сердца критиков, то ли новаторская затея авторов воспроизвести коллизию Ромео и Джульетты в нашей современности, но фильм принят с ликованием, которое я уважаю, но понять его мне трудно.

В дорожном рабочем Дэне с отбойным молотком активистка любительского театра Рита разглядела талантливого актера и прямо от котлована пригласила на репетицию играть шекспировского Капулетти. Его в труппу берут не глядя, хотя Шекспира он не читал, и с пьесой его познакомит дочка, показав на ноутбуке картину Бэза Лурмена с ДиКаприо. Сама же Рита, несмотря на очень солидный возраст, играет Джульетту, устрашая изображающего Ромео парня перспективой целовать ее в прокуренные уста.

Здесь все вызывает смутные сомнения. Если пятидесятилетней Рите (Долли де Леон) с внешностью и голосом травести захотелось играть на сцене - то почему именно юную Джульетту? И как дорожный рабочий, впервые услышавший о Шекспире, вдруг сходу освоит пятистопный ямб и строки, смысла которых, по его собственному признанию, он не понимает?

Хорошо, допустим. Но по ходу дела седовласому гиганту Дэну, убедившись в его талантах, поручат уже и роль самого Ромео, парнишки шестнадцати лет. И здесь, не скрою, уже и я неполиткорректно ужаснулся от перспективы увидеть обоих в интимной сцене.

Понимаю зрителей, которых повеселят эпизоды репетиций, дыхательных упражнений и занятий по координации интимных эпизодов, в исполнении как бы актеров самодеятельного театра. Возможно, им покажется занятным предложение старика Дэна поменять финал шекспировской пьесы, чтобы влюбленные выжили и обрели заслуженное счастье. Труднее понять зрителей получившегося в результате спектакля, которые не только до отказа заполнили зал, но и пришли к выводу, что это шоу куда лучше, чем на Бродвее. При том, что самым успешным моментом спектакля, судя по фильму, было обрушение грузного Ромео с лестницы, когда он пытался взобраться к Джульетте на балкон.

Фото: kinopoisk.ru

Теоретически очевиден душеспасительный замысел такого фильма, задуманного как двухчасовой психотерапевтический сеанс. Мол, в пятьдесят лет все только начинается. И, мол, искусство залечивает любые раны, возвращая разум и душевное равновесие. И, мол, долой комплексы, принимайте себя такими, какие есть. Это все в высшей степени благородно по идее, но остаются вопросы к сценаристке. Она не только придумала до банальности невероятную историю, где добро должно быть со слюнями, но и вернула кино куда-то в 50-е годы прошлого века, когда тоннами выходили и такие открыто манипулятивные фильмы, и киносказки о талантливых людях, из ничего построивших лучший в мире театр. Как в забытом австрийском фильме-ревю "Дитя Дуная" - но там все-таки была Марика Рекк с ее виртуозными танцами. И был жанр, принципиально удаленный от реальности.

Здесь же мы битый час смотрели как бы реалистичную историю о том, как репетируют Шекспира актеры самодеятельной труппы, и вдруг дерзкая Дэйзи запела под невидимый оркестр "I Cain't Say No" из "Оклахомы", а на сцене, сымпровизированной в спортзале, из чистого энтузиазма бессеребреников возник театр со светом и пультом - пошла условность очень старого мюзикла. Отнесем к приятным условностям и сцену, где Дэйзи, не отличавшаяся возвышенным строем мыслей, начинает уверенно шпарить пролог из Шекспира.

Конечно, идя все это смотреть, надо учитывать, что представляет собой любительский театр в жизни типичного американца. Там в любом провинциальном университете есть свой театр с оркестром и дирижером, который на профессиональном уровне ставит со студентами мюзиклы Салливана, Роджерса или самого Уэббера. Ромео и Джульетта там в крови, как у нас Чебурашка, лицедейство входит в процесс обучения - школьные спектакли такая же повседневная норма, как школьная бейсбольная команда. Это все максимально сближает рутинную жизнь с игрой - возможно, эта иная ментальность и обеспечила столь художественно компромиссной картине народную любовь.

Повторится ли она на наших экранах, где политкорректность еще не достигла ослепляющего накала, покажут прокатные рапортички. Мне свет фильма показался чересчур призрачным.