Не дай Бог получить такое письмо - от умного, от превосходного, от в тысячу раз тебя превосходящего человека! Письмо это не было, конечно, опубликовано в "Октябре" и дошло до нас только как извлечение из личного архива Г.А. Санникова, тогдашнего зам. главного редактора. Какую же бестактность, какую нелюбовь нужно иметь, чтобы написать (Жуков): "Маленький, сухонький Бунин: рафинированное лицо эстета, под усталыми глазами дряблые мешки, седой, аккуратно расчесанный пробор, пенсне. Он старчески жует губами, утомленно потирает лоб. Он глядит пустыми глазами в зал" ("Октябрь", 1947, N 10).
Мы другие, чем нас изображают. Мы не властны над чужим пером и чужой кистью. Так глупо попасть под них! Вот письмо Льва Толстого от 24 ноября 1907 г.: "Соня вся поглощена копией моего и ее портрета, написанного Репиным. Портрет преуморительный: представлен нализавшийся и глупо улыбающийся старикашка, это я, перед ним бутылочка или стаканчик (это что-то похожее было на письменном столе), и рядом сидит жена или, скорее, дочь (это Соня) и грустно и неодобрительно смотрит на куликнувшего старичишку".
Не верьте чужим словам. Не верьте перевернутым изображениям. Человек сердечный, человек жертвенный, человек талантливый - красив всегда, чтобы с ним ни происходило и в каком бы возрасте он ни показался. Если это Он - то мужественен, если Она - женственна до предела, всегда и во всем.
Всем известный Александр Герцен описал в "Былом и думах" любовные страдания некоего Василия Боткина. Рассказ его можно было бы озаглавить "Похождения Васи". "Он был совершенно в первом разгаре острого периода любви; он у него был тем острее, что Базилю тогда было около сорока лет и волос начал падать с возвышенного чела ("Эпизод 1844 года" в "Былое и думы"). Арманс действительно была милое, живое дитя Парижа. Базиль был влюблен по уши. Влюбленный 40-летний философ, щуря глазки, стал сводить все спекулятивные вопросы на демоническую силу любви. Со стороны Гегеля (Гегелевой философии права) препятствий не было. Но был отец Петр Кононович - старый кулак, богач, который узнав, что его сын, и притом старший, хочет жениться на католичке, на нищей, на француженке, да еще с Кузнецкого Моста (модистке), решительно отказал в своем благословении, а, значит, и в наследстве.
Препятствие старика, как всегда, дело двинуло вперед. Нашли пьяненького отца Иоанна в селе Покровском, чтобы венчаться, однако вместо невесты в тарантасе прикатил Виссарион Григорьевич Белинский собственной персоной вместе с Базилем, который чуть до насморка не плакал, ибо начал рефлектировать и совершенно сконфузился, обдумывая неумолимый фатализм брака и его неразрушимость. А также весь ужас, с которым он идет на сретение своего счастья, и все отвращение, с которым он вступает в бракосочетание по любви.
Послав Арманс "диссертацию о браке", о неспособности простого счастья для пытливого духа, он получил немедленно ответ, в котором со всей энергией и свысока было сказано: "Вы чрезвычайно добры, но еще больше слабы! Прощайте же и будьте счастливы!".
Что не могло не раззадорить снова мужской дух. Дело кончилось все-таки венчанием и совместным отъездом в Париж. Белинский посадил молодых на пароход, идущий в Гавр. А в море они поспорили по поводу "Жака" Жорж Санд, ибо - как сказал Базиль - мнение о нем Арманс совершенно ложно, и она оскорбляет своим суждением глубочайшие стороны его духа и что его миросозерцание не имеет ничего общего с ее. Умирающая от морской болезни Арманс собрала последние силы и объявила, что мнения своего о Жаке она не переменит.
- Что же нас связывает после этого? - заметил сильно расходившийся Боткин.
- Ничего, - отвечала Арманс.
На этом после перепалки они расстались навсегда.
Да кто же герой этого анекдота? Кто останется в нашей насмешливой памяти, как Базиль? И его батюшка - кулак и богач?
Батюшка - это Петр Кононович Боткин, знаменитый чаеторговец, "отец чая" в России, отец 25 детей, из которых выжили 14, девять сыновей и пять дочерей, тех самых Боткиных, медиков, коллекционеров, художников и, наконец, жертв. Боткинские больницы в Москве и Петербурге - это по имени его сына, врача Сергея Боткина. Врач Евгений Сергеевич Боткин, погибший вместе с царской семьей в Екатеринбурге, - его сын и внук "кулака и богача".
Базиль - Василий Петрович Боткин, известнейший публицист. Вспоминали о нем и правда с легкостью - жуир, эстет, философ. Годами путешествовал по Европе. И он же написал знаменитые "Письма об Испании" (1847-1851). Первая, между прочим, в России подробная книга об Испании.
"Напрасно называют Испанию политической загадкой, что будто все здесь случается Бог знает как и почему, без причины и смыслу, и что один слепой случай владычествует здесь. Правда, все здесь живо и быстро; но все события совершаются логически, то есть все события непременно вытекают одно из другого. Вот уже 30 лет Испания находится в судорожных конвульсиях. Она хочет оторваться от своего прошедшего и хочет в то же время сохранить все свои старые, заветные предания; делает и переделывает на иностранный лад свои конституции - и хранит всю свою старую, ужасающую администрацию... Испания полна уныния; народ ее словно находится в том тяжком забытьи, какое испытывает человек, долго находясь на морозе".
Это об Испании или о России 1850-х? Или даже о России позже? Именно с таким наследством мы подошли к 1990-м.
"В Испании был один только произвол со всеми своими заблуждениями и личными страстями; никогда администрация не имела других законов, кроме собственного каприза и своих личных интересов. Три века правительственного безумства не прошли даром: тяжко они легли на благородной стране".
Это было напечатано в России книгой в 1857 году, когда только начал совершаться великий поворот Александра II.
Мы не такие, какими мы можем казаться. Мы часто не можем защитить себя. Мы легко можем превратиться в анекдот благодаря чужой памяти, чьему-то птичьему перу. Но каждый из нас - другой. Глубже, тяжелее, любимей. Лучше и моложе. С неповторимым опытом, неоценимыми размышлениями. Там, где настоящие мы - великая страна. И входить в нее чужому человеку - кто бы он ни был - должно с великой осторожностью и любовью. Не желай другому быть таким, каким не хочешь быть сам.
