В Китае преследует чувство нереальности - так чувствовал себя герой "Аэлиты", прибыв на Марс: это он там пришелец. Мы в мегаполисе, равном двум Австриям. И то, что для европейца экзотика, для этих людей - норма. Они легко читают свои десятки тысяч иероглифов - а мне не понять, как, едва взглянув, китаец переработает в мозгу сотни штрихов и закорючек, сложенных в красивые, напоминающие китайскую пагоду узоры. И когда девушка в отеле росчерком авторучки вмиг создала длинный ряд графических шедевров, стало ясно, что этот склад умов, в отличие от скороспелого английского газона, взращивается тысячелетиями.
На иных оборотах работает вся страна: все в движении, все бурно строится, масштабы поражают. Автострады, как в Германии, туманы, как в Британии, отели, как в США. Объясниться трудно: большинство говорит только на одном из 292 языков Китая.
Еще труднее понять друг друга в общепите: вмешиваются не известные нам обычаи. Меню - с картинками, но попытка указать пальцем на суп и на второе вызвала у официанток панику. Мне пытались что-то втолковать, я тупо тыкал в картинки, и все кончилось тем, что принесли мороженое, потом свинину, а потом чан с варевом на пятерых. На другой день я сосредоточился и, не связываясь с картинками, изобразил рукой рыбу. Официантка закивала, изобразила рукой рыбу значительно лучше меня и принесла курицу. Я изобразил рыбу уже обеими руками. Официантка закивала и весьма убедительно сказала "кря-кря". Пришлось есть курицу. Курица плавала в жире; соусов, соли и салфеток не было, соседние китайцы дули пиво из фарфоровых наперстков, и я еще раз порадовался близости наших культур.
О Тяньцзине мало кто в России слышал, не слышал и я. Провинциальный городок, думал, по улицам бродят панды. Оказалось, здесь строят "Эйрбасы" и собирают высокоточную электронику. Здесь несколько университетов, консерватория, где готовятся стать звездами более 2000 студентов, Академия изящных искусств, множество НИИ и единственная в мире телебашня на воде. Тяньцзинь высок, красив, его люди улыбчивы, улицы живописны, небоскребы затейливы, и многие городские пейзажи напоминают о близком XXII веке.
В свежепостроенном Гранд-театре идут репетиции оперы "Война и мир", которую покажет в сотрудничестве с китайскими партнерами московский театр.
Идет натаскивание массовки: китайские студенты изобразят наполеоновскую рать. Китайцы уже в полном обмундировании - привыкают. В перерывах активно снимают мобильником селфи или сидят и о чем-то отрешенно мыслят - готовятся к курсовой. Задачи режиссера хуже кутузовских: надо обеспечить такое перемещение людских масс по сцене, чтобы возникло ощущение великого противостояния наполеоновского нахрапа и точного тактического расчета. Ни пушек, ни рукопашной, ни пожаров не будет: драма передана через музыку.
Эта затея пригласить китайских студентов на роль французского войска аукнулась неожиданностью на премьере. Когда русское воинство по ходу действия отступило под натиском "французов", китайцы в зале, увидев наконец на сцене родные физиономии, радостно захлопали: мол, наши пришли!
