Казалось бы, это прописная, само собой разумеющаяся истина. Во-первых, так было всегда, во-вторых, на то и существуют политические институты, чтобы обеспечивать ту самую легитимность. Эпоха, когда были возможны правления, основанные исключительно на силе, давно миновала, даже режимы откровенно авторитарного толка вынуждены принимать во внимание интересы и запросы населения. А системам с укорененной демократией приходится искать изощренные способы сохранения стабильности и преемственности в условиях недоверия к процедурам.
Двадцать лет назад одной из доминирующих тенденций было "продвижение демократии". Политика тогдашней неоконсервативной администрации США (Джордж Буш и Дик Чейни) опиралась на идеологический постулат, согласно которому распространение демократической формы правления по всему миру - наиболее надежная гарантия не только национальных интересов Соединенных Штатов, но и всеобщего правильного устройства. Одно неотделимо от другого. Спектр вариантов широк: от активного содействия определенным общественным процессам (так называемые "цветные революции" от постсоветского пространства до Ближнего Востока и Северной Африки) до прямого военного вмешательства с целью смены режимов (от Балкан до опять-таки Ближнего Востока). Хотели в Вашингтоне или нет, но демократия превратилась в политико-экономический инструмент не столько внутреннего, сколько внешнего применения. Возникло представление о принципиальной значимости признания выборов неким внешним арбитром, который вправе сертифицировать результат. А если он этого не делает, недовольная сторона может потребовать пересмотра, в том числе и насильственным путем.
Подразумевалось, что проблемы с легитимностью выборов возможны только в неустойчивых молодых демократиях. В устойчивых опытных тоже не все всегда гладко, но институты гарантируют порядок. Два десятилетия спустя внимание приковано прежде всего к демократиям старым. Там общества переживают трансформации, связанные если не с утратой, то с эрозией привычных форм жизни и представлений о будущем. Экономика капитализма, кажется, решает проблемы не общества, а себя самой - как выбраться из, если так можно сказать, коридора-пузыря. А технологии творят чудеса, но баланс, на пользу это или во вред человеку, все менее очевиден.
На политические механизмы ложится тяжкое бремя. Им надо поддерживать систему на плаву, доказывая ее эффективность и легитимность. Ведь и партии, отражавшие когда-то классовый состав обществ, ему давно не соответствуют. Доверие к институтам падает, как практически всегда в эпохи больших перемен. И характер недоверия схож с тем, который создавал предпосылки для "цветных революций" в непрочных государствах. Отсюда постоянные страхи (и они могут быть искренними) по поводу внешнего вмешательства и влияния. Американский и европейский истеблишмент прекрасно знает, как вмешиваться и влиять в проблемных социумах, теперь им представляется, что это же будет происходить и в отношении их самих.
Пока правящие круги справляются за счет накопленной форы. С одной стороны, по-прежнему немалый экономический резерв, который можно использовать для затыкания дыр, с другой - мастерство манипулирования, позволяющее не допускать к рулю альтернативы. Но этот ресурс не бесконечен. Как ни парадоксально, системы, которые упрекали в недемократичности, лучше приспособлены к выживанию, по крайней мере на короткой и средней дистанции. Они должны постоянно давать гражданам доказательства своей способности решать их проблемы, в то время как традиционная демократия "гордится общественным строем", упирая на демократическую сменяемость как средство от неприятностей. Сменяемость же партий у власти, по сути, почти ничего не меняет, что только усугубляет недовольство.
Все описанное - приметы переходного периода, и каким будет будущее, на этой основе спрогнозировать нельзя. Но переход обещает быть длительным и неровным, очень много зависит от того, как, в какой форме подойдет к новому этапу. Происходящее сейчас - попытка сохранить приемлемую форму вопреки любым препонам.
