Несколько дней назад вице-спикер Госдумы Владислав Даванков (партия "Новые люди") высказал во всеуслышание предложение уменьшать сроки заключенным за прочитанные книги. И даже направил соответствующее обращение министру юстиции РФ Константину Чуйченко. Уточняя, что "в зачет" могут идти лишь произведения, "формирующие общепринятые моральные ценности и способствующие положительному преобразованию личности заключенного".
При всей парадоксальности подобного предложения, оно опирается на реальный опыт: в Бразилии подобный проект был вполне успешно реализован еще больше десяти лет назад.
Мы попросили прокомментировать юридически-литературную "новеллу" (как выражаются сейчас юристы) двух экспертов.
Сергей Кубрин (Пенза), призер "Лицея", бывший старший следователь, практикующий адвокат:
Меня эта новость, на самом деле, потрясла, когда я впервые о ней услышал. Я сразу подумал, будь оно так, и не приведи Бог, то сам бы я вышел из тюрьмы через неделю. Но это все шутки. А если серьезно, мне кажется (и это печально), что законопроект не примут. Не знаю почему. Просто интуиция либо желание соблюсти принцип тишины в надежде на лучшее. Ведь инициатива очень классная. Вы знаете, я много лет (уж так сложилось) общаюсь и со следственно-арестованными, и с теми, кто уже отбывает наказание в местах лишения свободы. Так вот я заметил, что человек, лишаясь практически всего (а свобода - это практически все), вдруг испытывает острую потребность читать. Я прихожу сейчас к своим подзащитным (как адвокат), и, без дураков, каждый второй (ну, ладно, каждый третий) вдруг начинает рассказывать, что начал "здесь" читать, вернулся к чтению. Книжки становятся таким своеобразным инструментом возвращения в реальность, ниточкой, соединяющей со здравым смыслом, опять-таки с надеждой. Я знаю, что в исправительных учреждениях есть кое-какой библиотечный фонд. Случается так, что я даже свои книжки закидываю ребятам. И было бы здорово, конечно, если чтение, если бы литература в целом не только нравственно исцеляла, но и работала на фактическое снижение срока лишения свободы. Это было бы доказанной истиной торжества слова над обстоятельствами, действительным, а не прописным, исправлением человека, совершившего преступление.
Игорь Ширманов (Ханты-Мансийск), директор юридической фирмы, член Союза писателей России:
Идея интересная. Как юрист с 45-летним профессиональным стажем (очень разнообразным - от следователя по особо важными делам и адвоката до преподавателя вуза и заведующего кафедрой юриспруденции), правоприменение я знаю достаточно хорошо, в том числе - исполнение наказаний в местах лишения свободы.
Поэтому у меня возникли вопросы: почему инициатива вице-спикера Госдумы Владислава Даванкова обращена именно к Министерству юстиции?
Понятно, что исполнением наказания в местах лишения свободы занимается Федеральная служба исполнения наказаний. Но правоприменительную практику в России формируют Конституционный суд и Верховный суд. И их мнение - даже до принятия законодательного акта - хорошо бы знать, даже в неофициальном порядке, например, как мнение судей высочайшей квалификации.
Второй вопрос: кто будет составлять перечни литературы, рекомендованной для указанных целей? Сейчас в местах лишения свободы запрещается получение, приобретение, хранение и распространение изданий, пропагандирующих войну, разжигание национальной и религиозной вражды, культ насилия или жестокости, изданий порнографического характера, а также подписка на них.
Но у каждого свой взгляд на понятие "насилие" или "жестокость", я уже не говорю о порнографии. Вспоминается случай двадцатилетней давности. Я проводил для студентов семинар по уголовно-исполнительному праву и задал вопрос: "Можно ли допускать к прочтению в местах лишения свободы русскую народную сказку "Лиса и волк"? Ту, в которой есть всем известные слова: "Мерзни, мерзни волчий хвост". Мнения будущих юристов-правоприменителей разделились. И это свидетельствует о сложности вопросов адекватного толкования правовых норм, даже в таком вопросе, как разрешение чтения тех или иных книг.
Споры студентов разгорелись по поводу того, есть ли в сказке жестокость (оторванный хвост волка и наличие у лисы явно преступного умысла на причинение волку телесных повреждений после кражи рыбы у крестьян). Будет ли такая сказка способствовать воспитанию у лиц, лишенных свободы, позитивных качеств личности?
Вице-спикер указывает, что в рекомендованный список могут войти такие книги, как "Преступление и наказание" Ф.М. Достоевского, "Воскресение" Л.Н. Толстого, "На дне" Максима Горького. Возражений против классиков у меня нет. Но есть уточняющий вопрос: "А "Крейцерова соната" Л.Н. Толстого может войти в этот список? Это тоже классика…" И таких вопросов можно сформулировать еще очень много. Вопрос о порнографии и ее определении - это отдельная и большая тема, достойная отдельного обсуждения. Но сейчас я хочу сказать о другом - почему вице-спикер ничего не сказал о Библии, Коране и других книгах, священных для разных народов? Разве эти книги не формируют общепринятые моральные ценности и не способствуют положительному преобразованию личности заключенного? Достаточно вспомнить заповедь "Не убий".
Третий вопрос: кто будет контролировать реальные результаты от прочтения книг людьми, лишенными свободы? Российские заключенные - люди с большой фантазией, и понятие "коррупциогенный фактор" никто не отменял. Надеюсь, что в этом вопросе меня все правильно поймут.
Полную версию читайте на портале ГодЛитературы.РФ