Хотя в США проживает всего 5% населения мира, они создают весомые 15% мировой добавленной стоимости. Процессы в экономике США влияют на самочувствие других стран, прежде всего их торговых партнеров. В Европе многие, например, ждут возвращения Трампа в Белый дом чуть ли не как «второе пришествие». Дескать, это станет экономическим кошмаром для ЕС.

Беспокойство вызывают угрозы Трампа ввести 60% пошлины на китайские товары и от 10 до 20% на все остальные, что ударит по экономике еврозоны, которой сейчас и так несладко. И у Евросоюза пока нет вариантов ответа на торговую войну Трампа, если тот ее развяжет. Дополнительное напряжение может сказаться на обсуждении вопросов помощи Киеву, которая становится все более чувствительной для ЕС. Особенно на фоне нежелания пока переходить на «военную экономику» самим.

Впрочем, газетные «страшилки» надо «делить на десять», учитывая, что в разгар плотной избирательной гонки пресса, подавляющая часть которой принадлежит к либеральному мейнстриму, поддерживает кандидатку демократов, а посему сознательно нагнетает страсти. При рассудочном подходе в случае с Трампом может оказаться не так страшно. Так, агентство «Bloomberg» провело опрос трех десятков ведущих экономистов и пришло к выводу, что правление ни Трампа, ни Харрис кардинально не повлияет ни на уровень инфляции в США, ни на рост ВВП, ожидаемый в среднем примерно 2% в течение следующих четырех лет.

Однако при Трампе, обещающем снижение налогов, в том числе для корпораций, госдолг США с нынешних 35 трлн долл. вырастет еще на 7,8 трлн. При Харрис он вырастет (за счет более щедрых социальных программ) на примерно 4 трлн долл. Рост долга США, считают многие, не может быть бесконечным, что рано или поздно ударит по мировой финансовой системе, если Америка не сможет его обслуживать. В то же время долговые проблемы США традиционно усиливают позиции неоизоляционистов и противников иностранной помощи в Конгрессе.

Протекционизм Трампа может сильнее всего ударить по китайскому экспорту в США. И по всей экспортно-ориентированной экономике КНР, вызвав ее торможение и, соответственно, падение спроса на товары (прежде всего сырьевые), являющиеся основными статьями российского экспорта. Экономики, которые зависят от цепочек поставок с участием Китая, также пострадают. Так, многие южнокорейские и японские компании экспортируют комплектующие в Китай. Поэтому любое сокращение китайского экспорта в США приведет к сокращению экспорта из Японии, Южной Кореи и ряда других стран. В ответ может возникнуть тенденция к переносу цепочек поставок в Индию, Вьетнам и другие страны, имеющие с США более комфортные отношения. Многие из них являются дружественными России. Так что российским экспортерам стоит предусмотреть возможность такой переориентации тоже.

Протекционизм Трампа ударит и по экономике самой Америки, способствуя снижению ее роли в мировой экономике. Такая политика будет тормозить ведь и экспорт США в другие страны, поскольку общий торговый дефицит США определяется не столько собственно торговой политикой Америки, сколько нехваткой национальных сбережений США по сравнению с инвестициями. Так как тарифы Трампа вряд ли значительно увеличат сбережения США, то сокращение импорта США будет сопровождаться сокращением экспорта США. В результате относительная значимость Америки как торгового партнера для многих стран может сократиться. В долгосрочном плане это может возыметь и политические последствия: Вашингтон будет осмотрительнее размахивать дубиной санкций. Протекционизм может сработать на подрыв того мирового экономического порядка, в котором США изначально выступали лидером. Осознание того, что США не играют по правилам, побудит и другие страны, в том числе страны Глобального Юга, требовать более справедливых «правил игры», ища альтернативу доминированию Америки. В том числе в лице БРИКС.

Камала Харрис мало что говорит вразумительного о внешней торговле. Ожидают, что она продолжит политику Байдена. Она более предсказуема, чем импульсивный Трамп. Однако прямое продолжение политики Байдена все равно будет способствовать относительному упадку Америки как торговой сверхдержавы, просто медленнее. Правда, Харрис может взять в пример опыт правления Обамы и Клинтона и попытаться возродить лидерство США в мировой торговле путем реанимации, скажем, Тихоокеанского партнерства (CPTPP) с Австралией, Брунеем, Канадой, Чили, Японией, Малайзией, Мексикой, Новой Зеландией, Перу, Сингапуром и Вьетнамом. Это соглашение возникло при Обаме, но США его не ратифицировали, а Трамп из него вышел в 2017 году. Администрация Харрис может также отменить некоторые тарифы предыдущих администраций на китайский импорт. В 2018 году Трамп ввел пошлины на широкий спектр товаров из Китая и на алюминиевые и стальные изделия из ЕС и Азии. В общей сложности пошлины составили 80 млрд долл., затронув товары стоимостью 380 млрд. Администрация Байдена сохранила эти пошлины, в мае 2024 года добавив еще 18 млрд долл. пошлин на китайские товары.

Харрис на словах демонстрирует более взвешенный подход к Китаю. Однако полной «разрядки» в отношениях не будет. КНР воспринимается правящим классом США как главный геополитический и технологический вызов. Харрис продолжит (просто в более «вежливой форме») попытки навязать Пекину вашингтонские правила игры, вводя те или иные ограничения. Объективно, это может способствовать стремлению Китая выстраивать свои «мосты партнерства», в том числе с Россией. Пока с оглядкой на угрозы вторичных санкций, которые сохранятся при любой администрации. Однако в долгосрочном плане Америка своей санкционной политикой подрывает свое влияние в мире. Влияние доллара – тоже.