Новая идея не может идти поперек музыки. Режиссер Джанкарло дель Монако - о работе в России, знакомстве с Горбачевым и опере "Риголетто"
Знаменитый итальянский режиссер ставит одну из самых культовых итальянских опер - это формула абсолютной художественной свободы или повышенной творческой ответственности?
Джанкарло дель Монако: Ответственность за спектакль лежит на многих людях - дирижере, режиссере, певцах и не только. Потому что опера - как мозаика, состоящая из множества элементов. Но в следующем году, 1 июля, у меня будет 60 лет творческой карьеры. Представляете, сколько опер я уже поставил?! У меня колоссальный репертуар. Думаю, уже более ста опер!
Моя философия такова, что та опера, над которой я сегодня работаю, лучшая в мире на данный момент. Только так можно хорошо сделать свою работу. При этом я, как Паганини, никогда не повторяюсь, для меня это невозможно. Если я возвращаюсь к какой-нибудь опере, которую уже ставил, то обязательно меняю все: театр, сценографа, художника по костюмам, певцов. Для каждой оперы может быть очень много самых разных решений.
Как возник "Риголетто" в Большом театре в вашей судьбе?
Джанкарло дель Монако: Меня пригласил Валерий Гергиев, когда весной нынешнего года я был в жюри конкурса "Нано-Опера" у Димы Бертмана в "Геликоне". В тот момент я получил сразу несколько предложений. И в феврале следующего года я буду делать еще "Аиду" в Мариинском театре, а чуть позже и "Набукко" в Минске - меня пригласила директор Белорусской оперы госпожа Дулова. Я такой режиссер, который был уже везде: в Сиднее, в Южной Америке, в Южной Африке, во всей Скандинавии, в России, в Италии, в Германии. Иногда мне интересно видеть новые места.
Но возможность работать в Москве, в Большом, в одном из главных театров мира для меня не только огромная честь, но и совершенно особая личная ситуация, одна из высоких точек моей судьбы. Ибо именно здесь у моего отца был один из самых ярких успехов в его жизни, прежде всего, в "Кармен" вместе с прекрасной Ириной Архиповой. Поэтому я очень благодарен за это приглашение Валерию Гергиеву, с которым мы знакомы около 30 лет. В 1996 году в Мариинском театре я поставил "Отелло", тогда Валерий Гергиев впервые встал за дирижерский пульт в ранге художественного руководителя - директора театра.
О чем для вас история "Риголетто"?
Джанкарло дель Монако: Очень страшная история несчастья. История о том, что всегда слабые проигрывают, сильные побеждают и о том, что совершенно нет никакого уважения к женщинам. Когда слышатся слова знаменитой баллады Герцога Questa o quella, все говорят: "Ох, какая красивая ария!" А ведь слова-то в ней ужасны, демонстрирующие отношение к женщине как к сигарете. Жуткая история. Неслучайно драма Гюго "Король забавляется", что в основе этой оперы, подверглась цензуре и была запрещена королем во Франции на протяжении полувека.
А зачем, на ваш взгляд, Верди страшную, кровавую историю рассказывает языком такой красивой, пленительной музыки?
Джанкарло дель Монако: Да, это большая проблема данной оперы, бесспорного шедевра, которую и должен решить режиссер. При этом музыка - твой руководитель, твой маэстро. Кстати, я пошел на эксперимент, когда ставил в Дюссельдорфе "Евгения Онегина", не говоря ни слова по-русски, но музыка Чайковского была моим словарем. И в итоге я получил главный приз в Германии за эту постановку. Грустно, что сегодня очень много немузыкальных режиссеров в опере. Им почему-то кажется, что новая идея может идти поперек музыки, а это губительно для оперного театра.
В России театры работают по репертуарному принципу, и премьеру готовят сразу несколько составов. Это обстоятельство сильно влияет на вашу работу?
Джанкарло дель Монако: Конечно, каждый певец придает образу свои собственные черты, но концепция постановки глобально от этого не меняется. Хотя пять составов, как сейчас, это слишком много для одного спектакля, и это усложняет репетиционный процесс.
Вы знамениты крайне темпераментным стилем работы. Как вы относитесь ко всем тем новациям в театрах Америки и Европы, что ограничивают режиссеров в способах коммуникации?
Джанкарло дель Монако: Я всегда начинаю работать с тем убеждением, что все театры одинаковы, а Верди - он всегда Верди и в Америке, и в России. Но, к сожалению, когда недавно я ставил в Америке, я уже не был счастлив, как прежде. Теперь в театре главенствует не творчество, а профсоюзы, которые диктуют тебе что и как должно происходить: "Вы не можете так говорить. Вы не можете прикасаться. Вы не можете этого делать... "И одновременно они говорят "мы самая большая демократия в мире", но только ничего нельзя! Смешно и грустно. Сancel culture - "культура отмены" доминирует во всем. И это очень сложно. Совсем не вдохновляет, особенно такого темпераментного человека, как я. Слава богу, в России этого нет.
Мне очень нравится работать в России. Я очень жалею, что, зная пять языков, так и не выучил русский, хотя у меня для этого были все шансы. Когда мне было 20 лет, я сказал: "Хочу ехать в СССР и учить русский язык". И на мое желание откликнулась Ирина Архипова. Она мне позвонила: "Приезжай, будешь учиться в университете - я для тебя вообще все двери тут открою". Но я решил поехать в Германию, потому что очень хотел и Вагнером заняться. И так получилось, что 40 лет прожил и проработал в Германии. Был генеральным директором оперного театра в Бонне, когда он был столицей ФРГ.
Знаете, именно в Германии я познакомился с Михаилом Горбачевым. Мой друг был менеджером конференции Горбачева в Германии. И я поехал вместе с ним встречать Горбачева в аэропорт. Сначала я скромно стоял в уголочке. Горбачев сразу поразил меня таким открытым взглядом, не характерным для политика выражением лица. Наверное, поэтому, я думаю, он совершил столько опрометчивых поступков, разрушил самую большую империю мира... Он увидел меня и спрашивает: "А вы кто?" Отвечаю: "Джанкарло дель Монако - режиссер, руководитель оперного театра в Бонне". - "Так вы итальянец? Пойдем поедим пиццу". И мы пошли есть пиццу прямо в аэропорту. Я ему тогда сказал: "Господин Горбачев, я хочу, чтобы опера была написана про вас". "Тогда я на премьеру приеду", - отреагировал он очень позитивно. Опера называлась "Горбачев", премьера состоялась летом 1994 года. Но композитор Франц Хуммель и его либреттист сделали негативную историю. И я был счастлив, что Михаил Горбачев не приехал.
А у вас был шанс связать свою жизнь не с музыкой?
Джанкарло дель Монако: Моя жизнь всегда зависела от музыки. В этом плане, думаю, она аналогична жизни маэстро Гергиева. Если мы остановимся, мы просто заржавеем. Через два месяца мне исполнится 81 год. Но для меня уйти на пенсию - это просто жуть, кошмар. Я лучше умру от инфаркта на сцене. Это было и желание моего отца, но у него не сработало.
Музыка - одна из самых больших любовей моей жизни, как и для моего отца. Мои мама и бабушка были сопрано, дедушка - музыкальным критиком. А тетя моего папы, такая дама своего времени в стиле чеховских героинь, когда мне было 4-5 лет, не читала мне сказок, а восторженно пересказывала оперные либретто.
С каким настроением вы ждете свою первую премьеру в Большом театре?
Джанкарло дель Монако: Я всегда очень нервничаю, должен что-то разломать в день премьеры непременно, хотя не пью вообще никакого алкоголя - zero. Я боюсь, что сделал какую-то ужасную работу. А потом мне бывает очень стыдно за свое поведение, когда все благополучно заканчивается.