Опа, опа, Партенопа
Партенопа (Челесте Далла Порта) - девушка дивной красоты, родившаяся в пятидесятые годы прошлого века в неаполитанском палаццо на берегу моря. Имя позаимствовала то ли у сирены, соблазнявшей Одиссея, то ли у нимфы, укротившей когда-то Везувий водой из своей груди. К ней и относятся как к спасительнице, с почти религиозным пиететом. Все, начиная с сына служанки и заканчивая мэром города, восхищенно ловят её взгляд.
Тем временем их собственный взгляд бесстыдно обшаривает каждый миллиметр тела Партенопы. Этим же самым занимается камера Дарьи Д'Антонио. Даром что женщина, она вместе с Соррентино тут же подверглась обвинениям в объективизации. Дескать, впервые поместили в центр своего кино женщину и превратили её в ожившую статую, экспонат музея, усладу для мужского глаза.
Режиссер, наверное, предвидел нападки, но даже не думает обижаться. Не может ведь быть случайностью, что персонаж вздорной, но обаятельной преподавательницы актерского мастерства носит почти то же имя, что и главный теоретик феминизма в кино - Лаура Мальва. Персонаж этот, один из самых таинственных в фильме, прячет лицо, изуродованное пластическими хирургами, то под вуалью в стиле ордена Бене Гессерит из "Дюны", то под маской для фехтования.
Соррентино, как всегда, хулиганит. В его картине присутствует намек на инцест и публичное совокупление наследников криминальных кланов. Он неполиткорректно потешается над низкорослым организатором гастролей. А сцена со священником, не дошедшая до отечественных кинотеатров, рифмуется с похабной частушкой "Сектора газа". Именно она возмутила миллионы католиков по всему миру и прежде всего - в самой Италии. Остается только недоумевать, почему столь ядреный коктейль кажется пресным, не в пример водам Тирренского моря, омывающего берега Неаполя.
Сюжет теряется в дымке магического реализма, где трагедия растворяется в необъяснимой меланхолии. Герои чересчур статичны даже для Соррентино. От Гэри Олдмана в роли писателя-алкоголика осталось только звездное имя и лужа из слез, которыми он щедро орошает землю острова Капри. Главное - в "Партенопе" режиссер не даёт ответов. Более того, он почти перестал задавать вопросы.
От размышлений окончательно ушел в созерцание и сплин. Созерцает прелести родного города, его жителей, лазурные волны, нескромно провозглашая себя великим антропологом ("Антропология - это умение видеть", - заявляют нам под конец фильма). И хандрит по ускользающей красоте и молодости. Этому чувству мастер самозабвенно предается со времен, когда еще и постареть-то не успел. Ту же "Молодость" он снял в сорок с лишним лет. Эх, Паоло, Паоло, может, вы и не смотрели "Гонку" Рона Ховарда, но должны же знать: если боишься что-то утратить, значит, уже утратил.
Впрочем, за динамикой, "вотэтоповоротами" и моралью - это к Кристоферу Нолану, но никак не к Соррентино. Итальянец же по-прежнему умеет завораживать архидолгими планами и делиться теплой южной тоской по чему-то несбыточному, чему-то неосязаемому - и в то же время такому земному. В "Партенопе" автор применил свой полный технический арсенал, что гарантирует фанатам истинные именины сердца.
Да и один (но какой важный!) вопрос в картине сформулирован. Ведь, по сути, всё в жизни и впрямь сводится к тому, слишком много или слишком мало в нас любви. За такой христианский подход церковь наверняка в очередной раз простит Соррентино все шалости. Тем более что, как бы он ни восхищался внешней красотой, истинную любовь во всех картинах мастера может вызвать даже чудовище. Встреча с очередным монструозным созданием - одно из испытаний Партенопы. Но тут - без подробностей, всё увидите сами.