Иван Билибин, художник от Бога, был уверен, что у русского народа не может быть серых красок
Яков Миркин: Иван Билибин - художник, нарисовавший русскую сказку
Б. Кустодиев. "Портрет художника И.Я. Билибина", 1901 г.
Б. Кустодиев. "Портрет художника И.Я. Билибина", 1901 г. / РИА Новости
Иван Билибин, художник от Бога, был уверен, что у русского народа не может быть серых красок. Краски - яркие; цвета - разные, а взгляд - ясен и изобретателен. Нет серости и черноте! Долой сумерки! Царствует фантазия! И еще - великолепные формы, когда народ строит дома и храмы свободно и с любовью! Билибин называл себя Иван Железная Рука. У него была прирожденная твердость руки, на листе бумаги - что угодно! Узорчатый мир, полный цветов, необыкновенных зверей, орлов и грифонов, драконов чешуйчатых - а больше всего чудесных человеческих созданий, с яркими глазами, старорусских, расписных, среди пестрых домов и крепостей.

Где взять образцы? На Севере. В его знаменитом, большом турецком сундуке из кипариса - кокошники, сарафаны, удивительные вышивки, платки, парчовые одежды, кружева, расписные прялки и пояса, лубки. А на них - красен закат, красен город, красна земля, красны синие леса, красны и заливают всё зеленые, с проседью волны. Какой "чудный сад, наполненный неведомыми древами и самыми невероятными птицами и зверьем" (здесь и дальше - И.Я. Билибин. "Народное творчество русского Севера")!

Таков природный взгляд русского народа. Три счастливых лета Билибина - в Олонецкой, Вологодской и Архангельской губерниях, среди старинных деревянных церквей, среди домов в два этажа, предназначенных для обыкновенного человека. "Когда я увидел эту церковь, я пришел в благоговейный трепет". "Великолепное крыльцо: крытая лестница по воздуху спускается с паперти". По воздуху! Эти строчки можно петь. Влюбиться - в церковь? "Сквозь известку, сквозь все проявления... дикого неуважения к старине чувствуется то обаяние ее, которое навевает мысли о наивных берендеях, о тридевятом царстве". Хочу быть "великаном", чтобы унести ее в "сохранное место"!

А вот "звери характера самого фантастичного, на хвостах часто нанизаны птички, из спин растут цветы". Пышнее всех - "пава-птица" "с громадным древовидным хвостом". Народ - мечтатель! "Народ русский, придавленный безотрадной серой действительностью, искал утешения в сказочных мечтах о далеких неведомых царствах с их необычайными деревьями, птицами и зверьми", он так предавался "душевному отдыху".

А вы, Иван Яковлевич, Иван Железная Рука? Тоже мечтатель? Из каких краев прибыли? Юрист, никогда им не ставший (Петербургский университет). Ученик Репина, не бывший им "в евангельском смысле слова". В 23 года он вызвал по всей Руси сто тысяч улыбок - иллюстрациями к русским сказкам, причудливыми, счастливыми. Шесть книг с его рисунками (красота!) издала Экспедиция заготовления государственных бумаг (1899-1902). В них - сам народ, его язык, его взгляд, то, как он себя ощущает, его мир - цветное великолепие. Не сумрачные равнины, не убогие дома, не сутулые спины, не серый и поваленный, вниз наклоненный взгляд - великолепие.

Обложка И. Билибина "Бал-сказка",1901 г. Фото: Wikimedia Commons

В петербургском и московском мире 1900-х - 1910-х Билибин был нужен всем. Декорации (нельзя глаз отвести), одеть актеров (люди - живопись на сцене). Чудесной пестроты книги (с ума сойти). "Бесчисленная книжная графика" (Билибин. "Автобиографические записки"). Стенная роспись. Учит графике и композиции. И женится на художницах. Сначала - на соученице, потом - на ученицах. Жен и спутниц было четверо. Таких же ярких, как его кисть. Он писал набело, сразу, тончайшими колонковыми кистями, когда то, что сделано, исправить уже нельзя. Верил, что кисть его связана с Богом. "Византийские художники перед тем, как приступить к работе, постились и, помолившись, начинали работать, так следует и нам поступать" (жена N2, Рене О Коннель-Михайловская. "Художник и человек").

Первая жена - англичанка, вторая (гражданская) - ирландка, внучка лорда - мэра Дублина, третья (писательская дочь, спутница, не жена) и четвертая (из староверов) - природные русачки. Кажется, он был ими заворожен, как всем, что поражало красотой. Изумлен. Художник всегда художник. Его стихи предмету поклонения, третьей, спутнице, "Моей модели": "Каждый день я влюбляюсь в тебя. Каждый раз, что тебя я рисую, и твой облик, глазами любя, я глазами любовно целую. За чертами твоими слежу и покорной рукой вывожу твоих линий капризных уклоны"... Далее описание, плоскостей, намеков "незримых костей", "лукавых линий" и "загадочного рта". И бурный финал: "Ты не Юг, ты не полдень, не зной, ты не нимфа Эллады нагая, ты далекий мой Север родной, моя Родина, Русь дорогая. Ты убранство весенних цветов... и т.д." (В. Чирикова-Ульянищева, Л. Чирикова-Шнитникова. "По следам прошлого"). Устоять нормальной девушке было невозможно (хотя, кажется, предмет устоял).

Но так он видел, по-другому не мог видеть - мир, существа в нем, пространство, как предметы поклонения. Где бы ни оказался. Когда разрушился старый мир, он бежал в Крым, к белым, а потом, от красных, не в Прагу и не в Берлин - там тускло, а туда, где ярче, - в Египет! "Я давно не видал одного неба, только неба и больше ничего, и боже, что это был за восторг. Внизу ничего нет, какая-то пустота и чернота на месте пустыни, а наверху горели бесчисленные светочи, и такие яркие и крупные, что казалось, они как-то обступили нас со всех сторон и будто раньше я никогда их такими не видел... Ночь в звездах... Я буду ее долго помнить. Ночь с Богом, а не с людьми". Так было в Египте (Здесь и дальше - "И.Я. Билибин в Египте. 1920-1925").

Хорошо бы и нам так видеть. Хорошо бы и нам сметь сказать: "Мы, имея крылья... можем перелететь на зеленый луг с цветами". В Каире был засыпан заказами. Был поражен египетскими ценностями, без конца рисовал их. В Каире у него жили собачата: Хеопс, Клеопатра и Муфта. Знал себе цену, даже в неудачном романе. "Другого такого, как я, не найдете, ибо нет другого. Там какой-то бедный Ванякич (это он - Иван Яковлевич) влюбился без ума и памяти в милую девочку Людмилицу и страшно мешает художнику Билибину работать, это одно, но что художник Билибин не имеет в своем роде никого себе подобного, это другое. У этого художника есть настоящее мастерство и настоящий талант; у него есть волшебство в руке, и то, к чему он прикасается, становится красивым".

И это чистая правда. Абсолютная. Становится красивым. Нет и не было такого художника, как он, который бы так покрывал мир позолотой. Мы видим - и безотчетно влюбляемся. Цветная Россия. Россия в тумане позолоты. Яркий народ. Никакого серого пространства.

Что было после Каира? С 1925 г. Париж и Прованс, отчасти Прага, огромная, причудливо обставленная мастерская в Париже. Сверкал, кормил - всех подряд. Хотя деньги и заказы убывали с годами. Под ласками посольства из России случилось эпохальное решение - вернуться домой. Стишки его перед отъездом: "Надеюсь, мы узнаем, что в данном случае все вышло хоть куда: что заяц наш живет и чтим, и уважаем и больше уж бежать не хочет никуда. Пускай родимых мест капуста брюхо пучит, но он профессор там, и графике он учит" (И. Мозалевский. "В Петербурге и в Париже").

Так и случилось. Вернулся из Парижа в Ленинград в 1936 г., был принят с объятиями, профессор Академии художеств, погиб в блокаду 1942 г. Не было больше цвета, не было звезд, не было фантастической красоты зверей и птиц. Была блокада, темнейшая пора человечества. Не эвакуировался, не мог бросить свои книги, без которых "он - не он".

О чем он думал? "Мы все, не павшие морально люди русской культуры, должны собираться в духовные крепости-хранилища, чтобы сохранить то, что мы вынесли в себе из нашей страны. Это надо уберечь и передать более счастливым нашим наследникам в России" ("И.Я. Билибин в Египте. 1920-1925").

Что еще? "Национализм есть мощь народа, но только, если понимать его так, что он основан на инстинктивной и бессознательной любви к лучшим духовным проявлениям нации, а не на приверженности к ее случайной внешней политической оболочке" (И.Я. Билибин. "Народное творчество русского Севера").

Здесь есть о чем подумать. Жить "в инстинктивной и бессознательной любви", вместе "с лучшими духовными проявлениями нации", сохранять их, чувствуя жизнь в родных местах неотразимой в своей красоте, а народ - ярким, делающим свою жизнь со всей силой мечты, если время считать веками. Каждому - доступно.

Яков Миркин
Поделиться