Поэт дал своему герою вроде бы обыкновенную фамилию, но "говорящую", со значением: мол, человек этот, что называется, тёртый, но неунывающий, а потому способный найти выход из самого трудного положения. Твардовский получил на поэму немало читательских откликов. И оказалось, что у Тёркина были однофамильцы-фронтовики, некоторые письма были от них.
Впервые Тёркин появился на страницах газеты "На страже Родины" во время финской кампании (1939 - 1940). Этот образ рождался в совместном творчестве военных корреспондентов, в том числе известных поэтов - Александра Твардовского, Николая Тихонова и Цезаря Солодаря. Они создавали для каждого выпуска небольшие стихотворные фельетоны, в которых фигурировал Вася Тёркин - бывалый русский парень. Эти публикации вошли в брошюру "Вася Тёркин на фронте" (1940). Её часто давали бойцам как своеобразную награду.
Удачно найденный образ продолжил жить в поэме "Василий Тёркин. Книга про бойца". Она начала печататься в газетном варианте с 1942 года и закончена в 1945 году. А на следующий год была отмечена Сталинской премией. Замечательный русский прозаик и поэт, Нобелевский лауреат Иван Бунин вот как оценил поэму: "Это поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всём и какой необыкновенный народный солдатский язык - ни сучка, ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова!".
Проиллюстрировать "Книгу про бойца" Твардовский попросил (1943) художника Ореста Верейского. Поэту хотелось открыть книгу портретом главного её героя - Василия Тёркина. И это оказалось самым трудным. Каков он, Тёркин, собой? Многие солдаты, портреты которых художник набрасывал с натуры, казались ему чем-то похожими на Тёркина - кто улыбкой, кто прищуром весёлых глаз, кто веснушчатым лицом. Разумеется, художник показывал зарисовки Твардовскому. И каждый раз слышал в ответ: "Нет, это не он".
И вот однажды появился корреспондент армейской газеты Василий Глотов. Он не раз сопровождал Твардовского в поездках на фронт. Бывало, ночевали вместе в землянках, укрывшись одной шинелью.
"Прошло несколько дней, - вспоминал Верейский, - и вдруг я с пронзившим меня радостным чувством узнал Василия Тёркина в Василии Глотове. Я бросился к Александру Трифоновичу со своим открытием. Он сначала удивленно вскинул брови, потом попросил меня для начала нарисовать Глотова. Идея "попробоваться" на образ Тёркина показалась Глотову забавной. Когда я рисовал его, он хитро прищуривался, расплывался в улыбке, что делало его ещё больше похожим на Тёркина, каким я себе его представлял… Показал наброски Твардовскому. И он сказал: "Да!". И с тех пор никогда не допускал ни малейшей попытки изобразить Тёркина другим".
На подаренном экземпляре "Книги про бойца" поэт написал: "Василию Ивановичу Глотову, близкому родственнику Василия Тёркина, моему дорогому товарищу по войне. А. Твардовский. 1945 год.".
Но Глотов не только послужил моделью для канонического изображения Василия Тёркина. У фронтовика своя сложившаяся судьба. После войны он окончил Литературный институт и состоялся как поэт, очеркист, прозаик и переводчик, был принят в Союз писателей СССР. Его книги до сих пор находят своих читателей.
Кстати, у писателя XIX века П. Д. Боборыкина, ныне почти забытого, есть роман "Василий Тёркин" (1892) - о купце, олицетворявшем худшие черты этого сословия. Некоторые знатоки литературы упрекали А. Твардовского за то, что название его поэмы совпадает с названием романа, и пытались придать этому случайному совпадению политическую окраску. К счастью, эти упреки не имели последствий.
