"Майя Плисецкая - человек правды, она с этим родилась". Какой запомнилась балерина журналисту Николаю Ефимовичу

Феномен великой Плисецкой, ушедшей от нас 10 лет назад, давно преодолел рамки балета. Остались и созданные специально для нее партии, и удивительная история их с Родионом Щедриным любви, и многолетняя преданность ей кутюрье Пьера Кардена, и множество еще связанных с ней историй, и даже ее острые словечки - бесконечный шлейф большого человека с яркой судьбой.

Николай Ефимович - заслуженный журналист России, председатель Телерадиовещательной организации Союзного государства (телеканал "БелРос") - много лет общался с Майей Михайловной, выпустил книгу своих интервью с "Рыжим лебедем", снял двухсерийный документальный фильм "Майя Плисецкая, которую мы не знали", ставший лауреатом международного Ялтинского телекинофорума и Сочинского кинофестиваля "Победили вместе" (спецпремия имени Святослава Бэлзы - за лучший фильм о культуре). Сейчас он готовит к изданию первую подробную биографию Плисецкой в серии "ЖЗЛ".

Как случилось, что вы познакомились с Майей Михайловной?

Николай Ефимович: Я не балетный критик. Студентом - я учился на журфаке Белорусского госуниверситета - впервые увидел вживую балет, услышал оперу… Да, у меня нет музыкального образования, но про Плисецкую помню с тех времен. Все просто - как-то по телевизору давным-давно увидел репортаж в программе "Время" - был очередной юбилей Плисецкой, она стояла в кадре с золоченой трубкой - никогда я потом не видел ни этой золоченой трубки, ни золоченого телефона, ничего помпезного, ей претило все это. Но тогда она была в роскошном отеле, в изумрудном костюме, вся такая неземная.

Потом, много лет спустя, когда я допытывался у нее об этом репортаже, она так и не вспомнила, где его снимали. Однако мне запомнилось. Потом мне в руки попал альбом о Большом театре и Плисецкой - но все же она оставалась для меня далекой-далекой звездой. Невозможно было и представить, что я когда-нибудь с ней познакомлюсь. Тогда я заканчивал учебу в университете и ждал распределения в белорусскую районную газету. Так и случилось…

И все же - судьба вывела?

Николай Ефимович: Да, это было совсем в другие времена. В девяностые Плисецкая объявила, что уезжает в Мюнхен вместе с мужем, большим русским композитором Щедриным, - там их ждут дела, нотное издательство. Но в России они продолжали бывать. Году в 1994-м Имперский балет Гедиминаса Таранды, с которым тогда сотрудничала Майя Михайловна, приехал в Нижний Новгород. А там неплохой театр оперы и балета, старинный, даже лучше драматического. Я как собкор большой столичной газеты пошел на пресс-конференцию. Плисецкая была немногословна и явно не в настроении - но это была великая Плисецкая, сидевшая совсем рядом! По окончании подошел, на ходу придумал незамысловатую легенду, будто бы жена и дочь, ее поклонницы, домой не пустят без фото с Плисецкой - тогда еще не говорили "селфи". Она посмотрела своими невероятными глазами - и вдруг ответила: "хорошо". Уже фотографируясь, спросила, откуда я? Узнав, что из "Комсомолки", вдруг предложила: "А я бы вообще хотела поговорить с вами. Завтра. Вы идете сегодня на вечер?"

"У нас были такие добрые отношения, что она могла просто позвонить: здравствуйте, Колечка, как дочка, где бывали, что смотрели. Наверное, это удивительно". Фото: Из архива Николая Ефимовича

Билетов у меня не было, их было не достать - но она все решила. Тогда-то я впервые и увидел ее "Умирающего лебедя" - он завораживал. На следующий день приехал в гостиницу к Плисецкой. Она прочитала в нашей газете довольно "желтую" публикацию, в которой пересказывались слухи о якобы романе Щедрина и австрийской актрисы и оперной дивы Марии Шелл… Можно понять, что Майю Михайловну это задело: она не допускала даже тени подобных мыслей. Вообще потрясающий факт - как они с Родионом Константиновичем смогли - при двух таких взрывных характерах - прожить в любви больше пятидесяти лет… Но тогда, спасибо обстоятельствам, я гордо прошествовал мимо толпы поклонников прямо к Плисецкой…

Майя Михайловна - человек правды, она с этим родилась. Мы проговорили часа четыре - не только о публикации, взволновавшей ее. Подготовив интервью, отправился к ней уже в Москву: договаривались, что покажу текст. И пробыл полдня в их с Щедриным квартире - в том самом доме Большого театра, где сейчас уже музей-квартира.

Оказалось, что до сих пор о ней нет полноценной биографической книги - хотя, конечно, есть множество людей, близких к ней

Это была не последняя ваша встреча и беседа с ней - читала и правила она свои интервью благосклонно?

Николай Ефимович: Во всяком случае, внимательно. Обращала внимание даже на запятые. Стиль у нее удивительный. Сейчас, работая над книгой, в архиве перерыл все ее статьи - там есть невероятные находки. Например, журнал "Юность" заказывал ей статью "Быть счастливым" - к балету это не имело прямого отношения, но она писала, рассуждала. Причем так, что это и сегодня актуально… А в том первом интервью она в целом оставила все, как есть. Убрала лишь упоминание о своем давнем браке с Марисом Лиепой. Про Марию Шелл - известную актрису и звезду немецкого кино - рассказала: она друг семьи. Был даже случай: Плисецкой предложили возглавить балетную труппу в Риме, контракт заключило Минкультуры СССР, ее поселили в отеле - и заглянувшая к ней Мария Шелл возмутилась, что Плисецкая живет в таких условиях - и даже сняла для нее номер поприличнее. Плисецкая рассказывала и про то, как у Марии Шелл потом наступил период тяжелой депрессии, доходило до крайностей - все это Плисецкая не вычеркивала… С тех пор мы и стали общаться.

Шаг за шагом?

Николай Ефимович: И год за годом. Она дала свой мюнхенский телефон, и у нас уже были такие добрые отношения, что она могла просто позвонить: здравствуйте, Колечка, как дочка, где бывали, что смотрели. Наверное, это удивительно. Ну да, я совершенно не балетный человек, все беседы с ней были простыми человеческими разговорами. Но - со звездой. Как оказалось, не холодной - теплой.

Государственный академический Большой театр СССР. Советская балерина Майя Плисецкая в хореографической миниатюре "Умирающий лебедь", поставленной на музыку К. Сен-Санса. Фото: Михаил Озерский/ РИА Новости

Вы готовите книгу о ней, биографию великой балерины в серии "Жизнь замечательных людей"…

Николай Ефимович: Да, оказалось, что до сих пор о ней нет полноценной биографической книги - хотя, конечно, есть множество людей, близких к ней и - скажу, чтоб вам приятней было, - балетных знатоков и критиков. Недавно, скажем, вышла книга Вадима Верника - но и она построена лишь на его воспоминаниях о том, как он приезжал на пять дней с телевизионной группой в Финляндию во время ее гастролей в начале 90-х, не в самые радостные времена для нашей культуры. Тогда у него вышел телерепортаж, осталось много записей и впечатлений… Немало интересного и в недавно изданной книге Инессы Плескачевской. Словом, мне показалось, что для такой работы о балерине Плисецкой одних моих воспоминаний о встречах и разговорах с ней недостаточно, и я отправился в архив - в знаменитый Госархив литературы и искусства (РГАЛИ). Спасибо его замечательному директору Ольге Шашковой и ее невероятным сотрудникам, которые очень помогли в этой многомесячной работе.

Вазочка от Лили Брик в подарок Щедрину. Фото: Из архива Николая Ефимовича

И все-таки вы ведь не обойдетесь без своих воспоминаний?

Николай Ефимович: Конечно, ужасно жаль, когда видишь, как много остается неиспользованного - и интересного! На телевидении уже восемь лет, и понимаю, что за жесткой рамкой фильма, даже документального, остается больше заданного, все попытки героя разговорить, вывести на что-то сокровенное. Вот, например, известные слова Плисецкой: "Я не танцую балет, я танцую музыку". А что за ними?

На очередной ее юбилей понадобилась "Кармен-сюита". Оказалось, что в Москве знает партию только Настя Волочкова. Она была тогда в хорошей форме, прима Большого театра. Плисецкая стала репетировать с ней. Волочкова делала все вроде бы идеально - но не хватало чего-то. Чего? Химии, магии, ради которых люди ходят в театр и которые были всегда вокруг Майи Михайловны. И вот тогда Плисецкая - а она была очень нетерпелива - не выдержала и, несмотря на свой уже почтенный возраст - пошла показывать сама. И все - присутствующие ахнули. Она возникла будто ниоткуда - магия. Как призналась в нашем фильме Катерина Новикова, тогдашний руководитель пресс-службы Большого театра, "это был такой сексапил", который молодым балеринам и не снился!

Но передать в книге магию ее танца - непростая задача?

Николай Ефимович: Задача эта, кажется, самурайская - написать про великую балерину, о которой сказано если не все, то почти все, - что-то иное и важное. Полгода работы в архивах открыли просто море всего - и человеческого, и искусствоведческого. Вот кто-то принял ее Чайку и Кармен, а кто-то - категорически нет...

В архивах действительно есть письма возмущенных зрителей к Плисецкой?

Николай Ефимович: Да, я их читал, так прямо и писали: "Вы же великая балерина, что же вы порнографию танцуете?" Самое смешное, что она их сохранила. Зачем? Когда-то этими "зачем" я ее мучил много вечеров. Теперь, кажется, понимаю. Волны восхищения необходимы, но в какой-то момент становятся рутиной. Скучно, все превращается в ритуал и ускользает живое… Это живое и хранилось у нее в обширной переписке со зрителями. Писали ей самые разные люди, узнавали как-то ее адрес. Кто-то знал ее маму Рахиль Михайловну, пока она была жива, - и через нее тоже передавали письма.

Знаменитые фарфоровые гвоздики, подаренные Майе Робертом Кеннеди. Фото: Из архива Николая Ефимовича

Это и есть - народная любовь?

Николай Ефимович: Причем без всякой иронии - и стремительная, такая, кажется, сегодняшним кумирам соцсетей на час и не снилась... О Плисецкой, конечно, писали, хотя с самого начала у нее случались трения с верхами всех мастей и уровней. Когда Плисецкая окончила хореографическое училище и ее взяли в театр, она неслась на крыльях: теперь-то наконец - взлечу? Но ее поставили в кордебалет. Она пошла к дяде, знаменитому и авторитетному Асафу Мессереру, выяснять, в чем дело. Мессереры и Плисецкие - они все по характеру такие. Их короткий диалог остался в истории: "Но я никогда не танцевала в кордебалете!" - "А теперь будешь!".

И она начинала с кордебалета - хоть и очень быстро выросла.

Однажды "Огонек" сделал на разворот фоторепортаж с репетиции и обложку с юной балериной Майей. И все, Плисецкая свела с ума страну - и тех, кто был в театре, и тех, кто никогда еще не бывал. Ей стали писать солдаты, учителя, заключенные, штукатуры, водители. Не только восхищались роковой красавицей - стихи писали. Обращались за практическим советом. Как попасть на ее спектакль в Большой театр? И даже всерьез - как жить? Некоторые писали по многу раз, просили фотокарточку с автографом. Причем не только советские читатели - писали из Европы. Что меня изумило - она многим отвечала, вступала в переписку - это видно по письмам тех, кто ей писал.

Ее магия возникала будто ниоткуда. Фото: РИА Новости

Да ведь у нее времени вечно не было?

Николай Ефимович: Бог знает, где она брала время! Но письма писать любила. Василий Катанян, сын Катаняна-старшего, мужа Лили Брик, однажды познакомился с Майей - и какая у них началась удивительная переписка! Он первым сделал о ней документальный фильм. На этот его фильм о Плисецкой - с громадной афишей на кинотеатре "Художественный" - зрители просто валом валили… Большая часть личной переписки Плисецкой, которая находится в РГАЛИ, до сих пор закрыта. Это решение Плисецкой и Щедрина, их законное право. Они по отдельности сдавали свои бумаги в архив - а часть архива оставили в Берлине. Как многие из нас, были уверены - у немцев-то точно ничего не пропадет.

Берлинский архив я не изучал, но есть подозрение, что самое интересное все-таки у нас - в Бахрушинском и в РГАЛИ. Например, Майя Михайловна всю жизнь вела дневники. Есть даже школьные дневники и рисунки - я их просматривал.

Чем-то похвастаете?

Николай Ефимович: Вот, например, могу показать фото. Смотрите, это знаменитые фарфоровые гвоздики, подаренные ей Робертом Кеннеди. Они, кстати, в один день родились - 20 ноября. Между ними была взаимная симпатия, ничего другого... А вот ее последние пуанты. А вот подлинный реквизит Кармен - маска, роза, кастаньеты, использовавшиеся во время спектакля. А вот ваза, подаренная Лилей Брик - Щедрину с подписью: "Пей, да дело разумей. Робику от Л". Оказалось, настоящее имя Родиона Константиновича Щедрина другое, в детстве его назвали Робертом. Хотя документальных подтверждений этому пока что не нашел… Одно могу точно пообещать: в книге (все-таки ЖЗЛ - прославленная серия!) будет много неожиданного и сверхинтересного. Такой Плисецкую многие точно не знали.