Хоррор для Феклуши. Половодье колдунов, домовых и шишиг снесло публике крышу

Вот уже многие годы кинопрокат колбасит не по-детски: фильмы вроде бы крутятся, а зрители не ходят. Статистика фиксирует сокрушительное падение посещаемости кинозалов - только в первом полугодии на 11,5 процента в сравнении с тем же периодом 2024-го. Даже несмотря на то, что иные кинотеатры сдают свои залы в аренду пиратам и там контрабандой крутят Голливуд. Российские новинки, за редчайшими исключениями, приносят только убытки.

Что неудивительно: наше кино обильными очередями выстреливает фильмы, сделанные старательно и часто небесталанно, но неизвестно кому и зачем адресованные. Новейшая такая попытка заинтриговать публику цветастой пустотой - фолк-хоррор "Девка-баба. Кукла-чародейка", снятый Аглаей Набатниковой по сценарию Андрея Рубанова.

Нужно взять деревянную болванку, обмотать ее тряпками да бусами, и получится кукла-мотанка - духовный двойник хозяйки. Она будет тайно выполнять летучие желания, невидимо печь вкусные оладьи, мгновенно исцелять ссадины, превращать бумажные купюры в рассыпные монеты и делать прочие чудеса. Ее почему-то нельзя фотографировать и давать в руки мужчинам - это сугубо женская прерогатива.

Все обставлено более чем солидно: ремеслу изготовления новоявленных вуду юную героиню Таню научит соседка Ева, которая не меньше, чем университетский ученый-историк, специалист по древним народным поверьям и обрядам. Хотя по совместительству потомственная ведьма.

А тем временем Таню атакуют серьезные проблемы. Родители на грани развода, а отцу ее лучшей подруги, банкиру, грозят лихие люди, хотят отобрать его банк. За защитой отец обратится к колдуну, который весь в татуировках и колдует птичьей лапкой, а когда и колдун, как водится, его надует, банкир украдет у дочкиной подружки ее чудо-куклу - та и проделает эффектные, но в принципе совершенно бессмысленные манипуляции с деньгами.

Иными словами, это фильм о том, как большие тети и даже очень большие дяди, к изумлению детворы, всерьез играют в куклы.

При этом навороте сомнительных свершений фильма режиссер умеет работать с детьми - все они, от опытной уже Таисьи Калининой (Таня) до набившего руку Ивана Бычкова (астматик Вадик) предельно органичны и способны держать внимание зала. Хорош - редкостно обаятелен - кастинг. Спокойно рассудительная в любых обстоятельствах, уверенная в помощи высших сил Ева (играет Светлана Иванова). Властная, но совершенно неспособная понять дочку мама Тани (Юлия Марченко). Хуже с мужским составом - даже такой профи, как Алексей Вертков, не в силах оправдать столь безрассудное впадение в средневековье своего истеричного банкира, который по профессии должен быть трезв и прагматичен, иначе не выжить.

Интересна в фильме и работа с музыкой - акустические эксперименты композитора Александра Белкова определили добрую половину эмоционального пейзажа картины.

Это фильм о том, как большие тети и даже очень большие дяди, к изумлению детворы, всерьез играют в куклы

Однако выполнить роль просветителя, знакомящего юную аудиторию с особенностями славянского хоррор-фольклора, всеми этими безликими куклами вуду, где у каждой девки под юбкой наготове баба, такой фильм вряд ли способен - темные языческие традиции, при всей их заковыристости, никак не служат воспитанию современно мыслящего дитяти. Так что внезапное увлечение нашего кино древними пугалками населяющих нашу территорию народов нельзя признать приметой общественного прогресса. Для быстро хиреющей кинокассы хватит и расплодившихся без меры баб-яг, домовых, кощеев, шишиг, всесильных щук и царственных лягушек - уже заметна усталость публики и ее отток от фольклорно-сарафанных радостей.

Тем не менее снимается и вот такой фолк-хоррор - сначала похожий на типичный "фильм взросления", затем интригующий некоей цветастой экзотикой, основательно запутавшийся к финалу, но ни в одном кадре не имеющий отношения ни к какой жизни. Сам тип его фантазий таков, что по ходу сеанса все время вспоминаются бредовые россказни странницы Феклуши из "Грозы" Островского - о людях с песьими головами и прочих небылицах. Время Феклуш, казалось, безвозвратно ушло, а тип ее сознания внезапно становится актуальным.