Неоклассику Баланчина труппа Большого танцует не впервые. Это балет на пальцах, что более всего любят артисты Большого. Поэтому неудивительно, что технических проблем тут нет. Дело в другом: посылают ли артисты какой-нибудь "мессидж" зрителю? Кажется, танцовщицы безразличны и к поэзии, и к переливам чувств. Да и оркестр исполняет Чайковского формально - не вдохновишься, а для Баланчина музыка - первое: ею должны подпитываться и проникаться прекрасные создания.
Следующий балет "Вечера" - Misericordes ("Милосердные"), поставленный Кристофером Уилдоном, рождался в сотворчестве: впервые эксклюзивно на артистов Большого ставил западный хореограф. Получился высококачественный "евростандарт". И хотя у артистов еще есть проблемы с "бесшовным" исполнением новой хореографии, танцуют они вдохновенно. Опус Уилдона - пронизанная туманным сумраком фреска, вынутая из непостижимых недр подсознания. Ансамбль из девяти солистов медитирует под музыку Арво Пярта. Ее ритуальные звучания в ритме паваны будто созданы для голливудского блокбастера о мраке Средневековья, о кельтском мистицизме или о хрониках короля Артура. В вишнево-фиолетовой палитре спектакля с мрачной режиссурой света ощущается ретродух атмосферы английского балета прошлого века. Рефлексирующий персонаж (Дмитрий Гуданов) традиционен для балетной сцены. Он родом из мира сумеречного подсознания или сновидений и грез: от сомнамбулических ночных променадов Гамлета или призрака его отца до опиумных фантазмов Солора. Классический романтик-одиночка в обрамлении четырех пар будто населяет свой микрокосмос ожившими образами-воспоминаниями. Тут и зыбкость чувств, и испаряющаяся страстность былых альянсов, и вероломность возлюбленных. Герой как бы со стороны видит ожившие стопкадры утраченного времени. Он пытается вскрыть код своей судьбы - все бренно, все суета, "все проходит"...
Балет "В комнате наверху" Твайлы Тарп на музыку Филипа Гласса - драйвирующая, дансантная ода к радости. Танцовщики будто дурачатся, овеваемые виртуальным морским ветром, дающим ощущение полной свободы. Сменив балетные туфли на кроссовки и надев спортивные красные майки, артисты импровизируют в танце, с головой погружаясь в восторг чувств и оргию нервов.
Такой балет мог родиться лишь в век скоростей: 40 минут непрерывного, азартного танца в бешеном темпе. Невозможно поверить, что это исполняют артисты Большого театра. И хотя к концу балета кто-то совсем выдохся, заплетаются ноги и нет сил, никто не "сходит с дистанции" этого изнурительного марафона. Украшение балета - Наталия Осипова и Андрей Меркурьев. Осипова - "перпетуум-мобиле" Большого театра: современна, танцует легко и раскованно, заводит зал. У Меркурьева же оказался "абсолютный слух" на современную пластику. Вечер по-американски Большому театру явно удался.