Мне было двадцать пять лет, и сердце мое заколотилось от волнения и предчувствия верно найденного пути. Под заметкой была подпись "Г. Бочаров". С тех пор я стал читать каждую публикацию этого не знакомого мне человека.
Я читал, как он встречался с Маркесом и с Мэри Хемингуэй, с космонавтами, разведчиками, героями, звездами. Я следил за его перемещениями по свету: Афганистан, Никарагуа, Колумбия, Соединенные Штаты, Мексика, Канада, Германия... Я старался подражать ему: копировал интонацию, заполночь мчался туда, где произошло что-то важное. Летал на доступные мне острова. И когда, полетав и поездив, стал профессиональным журналистом, понял, что главное в текстах Г. Бочарова - не точки на глобусе и не громкие имена его героев, а он сам, точнее, его собственный лирический герой, тот, от чьего имени он ведет свое повествование. Почему этот герой был так привлекателен для меня, в ту пору совсем молодого парня? Потому, что он сочетал в себе два качества, разящих наповал: мужественность и нежность.
Пройдут годы, мы встретимся, познакомимся и даже будем работать в одной газете, и даже напишем вместе репортаж из Соединенных Штатов. Однажды он потребовал, чтобы я называл его на "ты". И я стал называть. Он даже позволил окликать его именем, которым звали самые близкие друзья, - Гек. Но и это обстоятельство не смогло изменить направления моего взгляда на него: снизу - вверх. Я не утратил в себе восхищения его талантом, его мужеством, его удивительной доверчивостью и беззащитностью, его бесконечным мальчишеством.
Редко, но все же бывает, что мы встречаемся, садимся за стол, выпиваем - он свое любимое, я - свое, начинаем обсуждать несообразности нашей жизни. Он как всегда горячится, его острые глаза впиваются в меня, губы сжимаются и становятся каменными. Он начинает жестко и неподражаемо формулировать в своей излюбленной бочаровской тональности. А я ловлю себя на том, что сердце мое начинает биться, как тогда, в юности, от сознания того, что силы еще есть. Значит, не исключено, будут еще и новые острова.