Безопасность на территории медико-санитарной части N 4 обеспечивают сотрудники одного из частных охранных предприятий. Однако свои полномочия они понимают, видимо, очень расширительно.
По данным следствия, причиной жестокого убийства стала обычная бытовая ссора. Пожилая пациентка решила покинуть лечебное учреждение, не дожидаясь выписки. Двое охранников потребовали вернуться обратно в палату. От слов быстро перешли к делу. Прямо на территории больницы крепкие 20-летние парни набросились на пенсионерку, нанося удары руками и ногами. После чего хладнокровно отнесли ее в кусты и бросили. Умирающую женщину хватились только на следующий день, когда к ней пришел муж. Запоздалая помощь врачей оказалась тщетной - слишком многочисленными и тяжелыми были травмы. "Били двое парней в темной форме", - успела сообщить она перед смертью. Свидетелем этих слов, кроме мужа, стал и местный участковый. Поэтому у прокуратуры с самого начала не было сомнений в причастности охранников к убийству.
Одного из них арестовали, со второго взяли подписку о невыезде - у него малолетний ребенок.
Сотрудникам ЧОПа предъявлено обвинение в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Вину признал пока лишь один.
- На вопрос, как рука поднялась бить женщину 1938 года рождения, один из обвиняемых заявил, что больная оскорбила их с напарником, - сообщил следователь Ленинской прокуратуры Юрий Иванищев, - По словам охранника, ему постоянно приходилось терпеть хамство со стороны пациентов, а в этот раз нервы не выдержали.
К администрации лечебного учреждения у прокуратуры пока нет претензий. Обвиняемые даже не числились в штате МСЧ, работали по договору. Медперсонал больницы в недоумении - ничего подобного раньше не случалось.
- Никого из пациентов насильно не удерживают, у нас не тюрьма, - говорит главный врач МСЧ-4 Юрий Филатов. - Что касается этого случая, то вину охранников еще нужно доказать.
Ссылаясь на анонимных очевидцев, главврач поведал новую версию трагедии. Пожилую женщину избивали якобы не охранники вовсе, а пятеро неизвестных молодых людей, приехавших на автомобиле. И произошло все не на территории медсанчасти, а поодаль. Обвиняемые же никогда прежде в конфликтах с пациентами замечены не были.
Тем не менее, руководство больницы пообещало, что эти охранники на территории медсанчасти больше не появятся. Но с ЧОПом, в котором они работали, договор не расторгло. Пациентам остается надеяться, что у коллег обвиняемых в убийстве нервы окажутся крепче.
Чуть ли не каждый день лента новостей приносит жестокие сюжеты похожего содержания: то "скорая помощь" рано утром привезла и положила истощенного больного - бомжа во дворе дома - умирать, люди всполошились и стали бить тревогу.
То, наоборот, камера слежения зафиксировала избиение и убийство пожилого человека двумя молодыми ублюдками, и осторожно-равнодушную реакцию прохожих. Вчера в Морозовской больнице умерла 13-летняя девочка, страдавшая эпилептическими приступами, по словам ее матери, ей не была оказана должная помощь, потому что у нее не было медицинского полиса. А солнечногорская городская прокуратура предъявила обвинение старшему врачу смены неотложной медицинской помощи Солнечногорской центральной райбольницы Ивану Иванову, запретившему принимать вызов от подвыпивших людей, прибежавших позвать врачей на помощь трезвой матери - мать умерла.
Что стоит за этими пугающими жесткостью и равнодушием историями? Какой маховик зла запущен в современном российском обществе и каков механизм его действия?
Сергей Ениколопов, социальный психолог:
- Государство должно определиться, какая медицина ему нужна - государственная, со всеми недостатками качества услуг, либо страховая платная, при которой, если денег нет, то "умирайте, как хотите". Но нет честности признания того или иного выбора. В результате в головах у врачей ничего не уложено. В советское время при всех его недостатках были четкие нормативные принципы и ясная корпоративная этика. А сейчас часть врачей живет по старым принципам, часть по новым, часть по своим. А охрана в больнице - вообще из другого, немедицинского мира. Задача охранников - охранять больницу от посторонних, чтобы на нее, например, не напали наркоманы и не захватили лекарства. Они - сотрудники больницы, но и посторонние. В охрану попадают разные люди, кто-то прошел Афган, кто-то Чечню, кто-то из милиции, кто-то из спорта, кто-то из "мужской безработицы". Этика этой профессии только формируется, но, согласитесь, два офицера - армейский и милицейский - люди с разным мышлением.
Что касается реакции общества, то мы стигматизируем отношение к бомжам, инвалидам, пожилым. Если бы у нас были доступные ночлежки с хорошей информацией о них для бомжей и пандусы для инвалидов, мы бы лучше реагировали, иногда все идет от формы к содержанию, если вокруг все чисто, вы не станете бросать окурок мимо урны.
Что касается изобилия жестоких сюжетов, то надо учитывать, что на людей обрушилось огромное количество страхов и тревог: как приспособиться к новой жизни, найти работу, сменить ее, как вытянуть все? Все индивидуализируется, окружающие перестают быть друзьями, они становятся конкурентами. И на Западе сейчас исследователи заняты вопросом, как балансировать между индивидуализмом и коллективизмом. Хочу заметить также, что о хорошем пишется мало, лента новостей набита негативом. Журналистам надо быть ответственными, нарастание жестоких сюжетов - это своего рода медиа-эффект. Я, моя жена, мой сосед - приличные люди, но вокруг-то сволочи. Ко мне как специалисту по агрессии обращаются родители с просьбой сделать своих милых и добрых детей более агрессивными.
Валентин Гефтер, публицист:
- Мы стали больше не доверять друг другу, нам чаще чудится обман, корысть. Стал заметнее водораздел "свой-чужой", чаще звучит "это не мое дело, я не обязан", а там хоть трава не расти. Общество больше канализировалось, каждый стал бегать по своей тропке. Но переход в сферу, где ты "не обязан, но можешь и должен как человек" - становится все более редким.
Сергей Лукьяненко, писатель:
- Влезать в ситуацию пьяной драки, тем более когда там мелькают ножи, наверное, готов не каждый. Хотя думаю, что все же среди нас есть еще те, кто, не раздумывая, попытался остановить бандитов. Плохо другое: опыт общения с правоохранительными органами часто убеждает людей в том, что лучше быть в стороне. Вызовешь милицию - и приедут поздно, и привлекут как участника. Право на самооборону или необходимую защиту другого человека до сих пор у нас находится в удивительно зачаточном состоянии, хотя формально и существуют соответственные статьи законов. Чем обычный человек, который не владеет единоборствами и не имеет пистолета, может помешать? Схватив какой-нибудь увесистый дрын, попытаться слегка приложить его по головам уродов. После этого не факт, что он же не "сядет". А адвокаты ведь будут доказывать, что это была вовсе не драка, а "милая беседа", и пределы обороны были нарушены. Как не чудовищно это звучит, но у граждан есть страх перед органами охраны правопорядка, страх законопослушного человека попасть в любую ситуацию юридического конфликта.
Надеяться же на то, что нас спасут камеры слежения, глупо. Если на территории вокзала стоит пятьдесят камер, которые непрерывно что-то записывают, то чтобы была мгновенная реакция, нужно посадить пятьдесят наблюдателей. Камер-то у нас много, но служат они в основном для раскрытия уже совершившихся преступлений.
Сейчас мы пожинаем плоды нашей с вами педагогики 90-х годов. В зрелый возраст вступило поколение, которое, с моей точки зрения, было загублено и безразличным к его судьбе государством, и родителями, которые кроме как о том, чтобы сделать деньги, ни о чем не думали. Эти дети росли, когда модными и престижными были профессии проститутки и киллера. Ожидать, что если в стране худо-бедно наладилась экономическая жизнь, откуда ни возьмись вылезут и нравственные люди, не приходится. Надеяться, что они с удовольствием усвоят моральные нормы жизни, тоже не надо: они этого просто не умеют. Это то же самое, что попробовать перевоспитать беспризорника, который долгое время прожил в волчьей стае. Ведь определенные модели поведения отложились у него в подкорке.
Поколение 90-х во многом беспризорное. Они могли жить вполне комфортно, но в головах не было ничего позитивного. Не их вина: в то время, когда нравственная шкала поменялась полюсами, и то, что считалось стыдным, вдруг стало почетным, и взрослым-то было не легко. Откуда им знать, что старших надо уважать, а человеческая жизнь, любая, бомжа ли, олигарха или гастарбайтера, имеет главную ценность?
Вспомните, что им внушали: частная инициатива, "сделай себя сам", "заработай как можно больше". Беда в том, что мы восприняли лишь часть протестантской модели существования. Ведь в западном мире, на который нас призывали равняться, эта модель только наполовину социальная, а на другую - религиозно-моральная. Их частное предпринимательство подкрепляется достаточно мощным нравственным базисом: не убий, не укради и так далее. А у нас взяли только один фрагмент, мол, надо работать, зарабатывать, брать, сколько берется. Забыв, что без морали, каких-то сдерживающих норм все это превращается в кошмар.
Это запад. А вот Восток. Представьте, что где-нибудь в Средней Азии два молодых обалдуя забивают старика. Я себе такого даже представить не могу. Их тут же скинули бы под приближающийся поезд. На Востоке, даже в самые трудные 90-е годы, при всей сложности экономического положения сохранили религиозную, родовую этику. Поэтому, когда развалился Советский Союз, они не рухнули, а оперлись, как на костыли, на старые моральные нормы, которые не дают обижать стариков. К сожалению, эту точку опоры мы потеряли
Владислав Свешников, Священник:
- Идет процесс деградации, который выражается в непрофессиональном исполнении того, что нужно исполнять, в отсутствии милосердия, в равнодушии. Повсеместно происходило падение духовного, нравственного, этического содержания жизни, но совсем оно исчезнуть не могло, потому что существуют верующие люди, для которых нравственное содержание продолжает оставаться живым. Возможно, какие-то новые исторические, жизненные содержания заставят народ встрепенуться. А пока индивидуалистические склонности получили возможность полного развития. Если общее мировоззренческое состояние общества не изменится, то насильно ничего не изменишь.
Подготовили
Наталья Лебедева,
Елена Новоселова,
Елена Яковлева