Три года назад, когда в Европе очередной раз наряжали рождественские елки, в доме фрау Элизабет Вальдхельм раздался телефонный звонок.
- Фрау Лиза? - поинтересовался на том конце провода взволнованный женский голос и тут же продолжил. - Я хочу сообщить, что в России до сих пор помнят о вас. Скажите, вам ничего не говорит имя Иван Бывших?
- Говорит. Я его любила, а он меня бросил, - ответила фрау Вальдхельм.
Через три года после этого телефонного разговора Иван Бывших и Элизабет Вальдхельм сыграли свадьбу. Их жизнь будто сделала кувырок назад и вернулась в июль 1945. Совсем еще недавно кончилась война. Стояло теплое лето…
Жених унд невеста
В эту историю до сих пор трудно поверить. Даже сотрудницам загса.
- Как у нас к этому относятся? Да по-разному, - полушепотом говорила мне женщина в ярко красном платье, которая ждала новобрачных, чтобы повести их к венцу. - Любовь в таком возрасте? Спустя столько лет? В наше то время?! Такое только в кино бывает.
И женщина скептически покачала головой. Чуть-чуть. Она говорила полушепотом, потому что весь холл Дворца бракосочетаний был до предела забит журналистами, а ей приходилось сохранять торжественную невозмутимость служительницы Гименея.
Новобрачные подъехали к Дворцу бракосочетаний с шиком, на черном "Линкольне". Иван Бывших и Элизабет Вальдхельм выбрались из огромного автомобиля и тут же защелкали затворы фотокамер. Свадьба как-то сама собой превратилась в импровизированную пресс-конференцию. Фрау Вальдхельм с немецкой сдержанностью наблюдала за происходящим, а Иван Николаевич, как мог, отбивался от журналистов.
- Что для вас значит сегодняшняя свадьба?
- Это самый счастливый день в нашей жизни. Мы его долго ждали, больше шестидесяти лет.
- А почему на бракоразводный процесс у фрау Вальдхельм ушло два года?
- В Люксембурге не спешат давать разводы. Там иногда пары ждут и по пять лет. Нам еще повезло.
- Ваша невеста уже выучила какие-нибудь русские слова?
- Она только два слова по-русски знает: "дай хлеба".
Видя, что журналисты оживленно записывают последний ответ в блокноты, одна из близких родственниц жениха не выдерживает: "Да что вы всему верите?! Он же шутит!" Действительно, шутит - Лиза, как ее называет Иван Николаевич, не знает по-русски ни единого слова. У нее еще со школы проблемы с иностранными языками.
- О чем они говорили, когда ехали во Дворец бракосочетаний? - спросил я переводчицу, которая сопровождала их в "Линкольне".
- Ни о чем, - ответила переводчица - Они просто держались за руки и всю дорогу молчали.
Уроки немецкого
- Обратите внимание, сколько на перроне провожающих! - сказал за моей спиной один из офицеров.
Только теперь я заметил, что по всей длине перрона стояли немецкие девушки и точно так же, как моя Лиза, махали белыми платочками".
Это отрывок из книги воспоминаний, которую Иван Николаевич напишет через пятьдесят лет после войны. К ней мы позже вернемся, а пока не было еще никакой книги, не было никакого эшелона. Было 6 июля 1945 года. И все только начиналось.
После того, как их полк обосновался в Тюрингии, старшину Ивана Бывших неожиданно назначили комендантом сразу трех немецких поселений: Хейероде, Дидорфа и Айгенридена. Почему неожиданно? А где вы видели коменданта оккупационной зоны, которому исполнилось двадцать лет? Примечательный факт: бургомистр Хейероде был старше молоденького старшины в три раза. Впрочем, возраст войне не помеха - Иван Бывших ушел воевать буквально со школьной скамьи, после десятого класса.
- Вот смотри. Видишь эту надпись на учебнике? "Етс бифильде их них ауде фронт" - сейчас я нахожусь на фронте. С этим учебником немецкого языка я до Берлина прошел, - говорит Иван Николаевич, листая чудом уцелевшую книгу. - Я ведь еще пацаном перевел на немецкий язык всего "Робинзона Крузо". Но разговаривать не умел. Не с кем было. Только, когда пошла эвакуация, к нам в деревню приехал еврей, который свободно говорил по-немецки. Он меня и натаскал за полгода. Едем мы по дрова или снег чистим - все время разговариваем только на немецком.
Уроки немецкого не прошли даром. На фронте паренька отправили в разведку, а перед вступлением в Германию сделали полковым переводчиком. В Хейероде, где разместилась комендатура, на него поглядывали со страхом и любопытством. Там уже знали, что "гер комендант" из Сибири. И одно это приводило немцев в ужас - на улицах их села еще долго бросались в глаза огромные надписи "Победа или Сибирь!", оставшиеся здесь после ухода гитлеровцев.
Словом, в Хейероде далекую Сибирь считали адским местом. Поэтому, когда комендант в сопровождении двух автоматчиков пришел с проверкой в дом семьи Вальдхельм, там не на шутку перепугались.
В Сибирь?
- Она, когда прилетела, даже масло на хлеб намазывала не по-нашему. - улыбается Иван Николаевич. - То-оненьким слоем. Но теперь все в порядке. Масла не жалеет.
Лиза слушает переводчицу, разводит руками и смеется. Она говорит, что у них очень много общих пристрастий, но гастрономические вкусы не совпадают. Ей нравится сыр и апельсиновый джем, а ее избранник любит жареную картошку. Но это им не мешает.
Для фрау Вальдхельм нынешнее путешествие в Сибирь уже восьмое по счету. Обычно она жила в Красноярске три месяца, а потом возвращалась. Задержаться дольше не позволяли виза и бракоразводные дела в Люксембурге. Однако первая встреча оставила самый яркий след.
- Перед тем, как отправиться в Сибирь, некоторые знакомые называли меня сумасшедшей. Но я их не слышала. Все происходило как во сне. И только, когда самолет пошел на посадку, я, словно, очнулась: Боже, что я делаю? У меня есть своя жизнь, есть муж, зачем я здесь? - рассказывает Элизабет Вальдхельм. - Но потом увидела его у трапа самолета и все тревоги куда-то испарились.
- Да это было поразительно. Было чувство, что мы никогда не расставались, - соглашается с ней Иван Николаевич. - Правда, потом Лиза расплакалась. Это, когда мы поняли, что уже лет двадцать могли жить вместе.
Фокусы судьбы
К воротам дома на Банхофштрассе 18 молодого коменданта привел заурядный случай - бургомистр села сообщил, что там живет Гюнтер Вальдхельм, который недавно вернулся из плена, но до сих пор не прошел регистрацию. Пришлось брать автоматчиков и отправляться по адресу. Строгий учет солдат побежденной армии считался важнейшим делом комендатуры.
Гюнтера на месте не оказалось. Испуганная мать немца предложила пройти в дом и убедиться самим, а Иван Бывших этим тут же воспользовался. Старшина не собирался проводить обыск, ему было просто интересно, как живут богатые бюргеры. Он оставил автоматчиков у входа и вошел в дом.
Однако продолжительной экскурсии не вышло. На втором этаже Бывших увидел трех молодых женщин и мальчика, которые сидели за овальным столом. При его появлении они встали. И время остановилось.
- Я тогда даже не разобрал: красива она или нет. Только все смотрел на нее и смотрел. Хозяйка дома что-то говорила о своих дочерях и внуке, называла их имена, но ее слова доносились откуда-то издалека. А я смотрел на Лизу. Хотя отлично понимал, что ситуация дурацкая. Потом пришел в себя, сказал, чтобы Гюнтер срочно побывал в комендатуре и, как пробка, выскочил из дома. Короче говоря, сбежал, - усмехается Иван Николаевич. - А на следующий день ко мне пришел Гюнтер. С вещами. Думал, арестовывать его буду. Я посмотрел документы - все нормально. После этого порекомендовал зайти к бургомистру и отправляться домой. Кстати, Гюнтер был на полтора года младше меня.
Из окна комендатуры старшина Бывших заметил, что на улице к парню бросились две женщины. Они подхватили его под руки и, часто оглядываясь, быстро зашагали в сторону Банхофштрассе. Это были фрау Вальдхельм и Лиза.
Позже судьба еще не раз сводила русского солдата и немецкую девушку в маленьком Хайероде. Но все-таки лишь с большой натяжкой можно назвать их встречи случайными. Они искали этих встреч, старались попасться друг другу на глаза, а судьба была к ним благосклонна. Правда, до поры до времени.
Любовь или СМЕРШ
Откуда у Ивана Николаевича эта немецкая педантичность, не знает даже его родная сестра. В квартире Бывших тысячи исписанных тетрадок, папок с документами, фотографий… Сестра Галина говорит, что он еще с первого класса вел дневник, чем приводил в изумление всю сибирскую деревню, а теперь архиву Бывших поражаются и красноярские историки.
Вытащив со стеллажа сразу несколько папок, Иван Николаевич показывает мне материалы лета 1945 года. По ним и не поймешь, что еще пару месяцев назад вокруг гремела война. На фотографиях обычные немецкие улицы: у домов - цветники, у людей - спокойные лица.
- Счастливое было время. Война кончилась, остался жив, а тут еще любовь… Я ведь до этого девчонок не только не целовал, но даже за руку не держал. И вдруг Лиза… - говорит Иван Николаевич. - Такое представить себе невозможно: вчера пулям кланялись, а сегодня... Как сказать не знаю.
По словам Бывших, "любовь тогда ходила в гимнастерке". Романы у военных случались часто, но все они были обречены. Жениться на немках не разрешали. Порой это заканчивалось печально - кто-то уходил в американскую зону, кто-то пытался затеряться в Германии. Их находили и расстреливали.
Старшина Бывших перед отправкой в СССР был переводчиком СМЕРШа и подобных фактов знал немало. Особо запомнился случай, когда один из офицеров кавалерийского эскадрона спрятал возлюбленную в сене для лошадей. Девушка несколько суток ехала в товарном вагоне, а в Минске ее сняли с поезда и обвинили в шпионаже.
Когда немецкие журналисты услышали сенсационную новость, что Элизабет Вальдхельм нашла свою старую любовь и собирается жить в Сибири, кто-то из них написал, что Иван Бывших тоже попал в сталинские лагеря и шесть лет не мог отвечать на ее письма. Это не так. Их жизнь похожа на киносценарий, но не настолько. Не было сталинских лагерей.
Предсказания Вюрфеля
Между тем, встречи с Лизой продолжались и быстро переросли в настоящий роман. Жители Хайероде, где после войны не досчитались многих мужчин, поглядывали на влюбленных искоса, но этого не показывали и продолжали приветливо здороваться. А Иван и Лизхен ни о чем, кроме любви, уже не думали. Они бродили по окрестным горам, танцевали под вальсы Штрауса, целовались на старом мосту и были безмерно счастливы.
Их безмятежное существование омрачало только одно - предчувствие близкой разлуки. Однажды Лиза вытащила обычный кубик, который используют при игре "в кости" (у немцев его называют "Вюрфель"), и предложила испытать судьбу. "Давай спросим, сколько раз мы увидимся после того, как ваш полк переведут в другую часть Германии?" - сказала она и бросила кубик. Выпала четверка. Потом кинули кубик снова. Хотели узнать число встреч в России. Кубик нагадал единицу. "Айнс!" - радостно воскликнула Лиза, хотя прекрасно знала, что меньше одной точки на плоскостях кубика просто не бывает.
Предсказания Вюрфеля начали сбываться довольно скоро. Сначала полк Ивана Бывших ушел в Саксонию, но они смогли встретиться еще четыре раза. Потом настал черед России. Перед самым отправлением эшелона Лиза сунула ему в руку записку, но попросила прочитать ее только в поезде. Когда перрон и немецкие девушки с белыми платочками остались далеко позади, старшина вспомнил о письме. Так он узнал, что Лиза ждет ребенка.
Поезд шел все дальше на Восток.
Холода, цыганка, револьвер
У Лизы Вальдхельм в Люксембурге трехэтажный дом и теплая зима. Ниже минус пяти градусов столбик термометра там не опускается. Никогда. А в Красноярске сейчас стоят лютые морозы. Даже смотреть на улицу холодно.
Но Лиза морозам рада. Она не любит, когда Иван Николаевич совершает свои долгие холостяцкие прогулки по городу. А что делать? Он к ним привык. Бывших вычерчивает новые маршруты, часами ходит пешком, а потом все подробности путешествия аккуратно заносит в тетрадь. Каждый день. Лиза ждет и волнуется.
- А чего она волнуется? Я ведь знаю, когда умру. Цыганка нагадала. Меня тогда мама за хлебом отправила. По карточкам. Я сбегал, купил булку, бегу обратно. А на встречу мне идет цыганка: "Мальчик, дай хоть кусочек хлеба". И такая она была вся несчастная, что я отдал ей целую буханку. Мы же в деревне не голодали. Цыганка взяла мою руку и говорит: "Ты скоро попадешь в армию, пройдешь всю войну, но останешься живой и невредимый, а проживешь…" И назвала конкретное число лет, но вам я его не скажу.
- Боитесь сглазить?
- Боюсь, - признается Иван Николаевич. - На фронте то одного убьют, то другого, а меня даже не ранило. Один раз осколок мины в мой револьвер попал, застрял в барабане. И все.
- А в родной деревне давно были?
- В Поначево? До приезда Лизы лет тридцать не был. Она меня туда и отвезла. Я же ей много про нашу деревню рассказывал.
Понимая, что говорят о ней, Лиза перешептывается с переводчицей, а я прошу расспросить ее про деревенские впечатления.
- О! Мне понравилось в По-на-чьо-во! - радостно отвечает Лиза.
- Но ведь там жуткая нищета? Разве это может понравиться?
- Иногда бедные люди куда счастливей богатых, - парирует фрау Вальдхельм - А, кроме того, я попробовала там очень вкусное сибирское блюдо.
- И как оно называется?
Вопрос застает ее врасплох. Лиза какое-то время пытается вспомнить слово, но потом сдается и ведет нас на кухню. Там она с важным видом поднимает крышку кастрюли. В кастрюле - борщ.
Секреты переписки
В Хейероде Лиза прожила недолго. Не выдержала подчеркнутой холодности соседей, которые не могли ей простить связь с русским оккупантом, переехала в Бонн. Но была и еще одна причина навсегда распрощаться с Хайероде.
Первое время они писали друг другу письма почти каждый день. Некоторые куда-то исчезали, некоторые доходили. И вдруг от Лизы пришло очередное письмо: "У Гертруды теперь есть дочка. Она ее родила месяцем позже, чем я, и малышка как две капли воды похожа на Павла. Да, у Гертруды теперь есть ребенок. А моего Бог забрал к себе. Сколько горя, ненависти и косых взглядов я пережила - все напрасно". Позже выяснилось, что девочка родилась мертвой.
Лиза стала акушеркой. Она говорит, что видела много разных людей и жизненных ситуаций, но самые счастливые глаза бывают у женщин, которым первый раз показали их ребенка. Правда, самой этого ей испытать так и не пришлось. Детей у Лизы больше никогда не было.
По словам фрау Вальдхельм, в послевоенной Германии бытовала очень простая формула благополучия - здоровье плюс работа. Она была молода, с шести утра до десяти вечера работала в частной клинике и по тем скромным меркам ее жизнь выглядела вполне сносно. Однако счастливой Лиза себя чувствовала только в те дни, когда приходили письма из Сибири.
Они переписывались десять лет. А в начале 1956 года Ивана Бывших вызвали в компетентные органы и настоятельно посоветовали прекратить "это безобразие с Германией". На столе лежала гора распечатанных конвертов.
"Нам надоело заниматься вашей перепиской. Жениться на иностранке по советским законам вы все равно не сможете, а вот отправиться в Магадан вполне реально. Выбирайте". И он выбрал. Иван Николаевич написал последнее письмо, в котором сообщил Лизе, что собирается жениться. А потом долго стоял у почтового ящика перед тем, как кинуть туда конверт.
Примерно через год в Советском Союзе официально разрешили браки с иностранцами.
Вместо титров…
Точка? Да нет, это ведь только в кино после финальной сцены следуют титры, а для них жизнь продолжается. Обычная жизнь, без фотокамер и журналистов. Та, о которой они мечтали еще в Хейероде.
- Из нас иногда делают каких-то книжных персонажей, но мы то живые люди. А тут ничего не вычеркнешь, не перепишешь, - говорит Иван Николаевич. - Хотя встретились мы сейчас благодаря именно книге. Лизу нашли Наталья Борщевская и ее дочь Аня, которая живет в Германии. Их настолько тронула моя книга о любви, что они сами взялись за поиски.
- А вы искать Лизу не пробовали?
- Искал. Долго искал. Только у меня ничего не получалось. Даже Борщевским из Германии удалось ее найти далеко не сразу. Через немецких друзей.
- Это ваши читатели устроили телефонный звонок в Люксембург? Что вы сказали, когда снова услышали голос Лизы?
- Я был в такой панике, что перезабыл все немецкие слова. Толком и не поговорили. Но потом я написал ей письмо и попросил прощения за обман. Она меня поняла.
Многие люди, которые знают эту романтическую историю, задают один и то же вопрос: что дальше? Но ответить на него некому. Иван Николаевич и Лиза заняты совсем другими делами. Они нарядили люксембургскими шарами елку, купили диван и два кресла, собираются установить "тарелку", чтобы принимать немецкое телевидение. Их главная мечта - пройти, взявшись за руки, по улочкам Хейероде, но пока они счастливы и тем, что есть.
На прощание мы обменялись презентами. Иван Николаевич подписал мне свою книгу, а я подарил старикам кубик Вюрфеля.
- Не хотите снова испытать судьбу? - спросил я у фрау Вальдхельм.
- Найн. - ответила Лиза и грустно покачала головой.
На сайте публикуется полная версия авторского текста. Обсудить материал с автором можно в его блоге.