Опера на фестивале "Золотая маска", как правило, представлена спектаклями крупных государственных театров. Одной из интриг этого года стало вмешательство в состязание тяжеловесов мало кому известной московской антрепризы.
Фонд "Русское исполнительское искусство" выпустил знаменитую монооперу Пуленка "Человеческий голос" и собрался поспорить за главную театральную награду с Большим и Мариинским, а также со спектаклями других театров Москвы, Санкт-Петербурга, Перми и Якутска.
Созданная в 1958-м на литературной основе монодрамы Жана Кокто опера Пуленка исполняется не так часто в силу трудности немыслимой. Ее единственная героиня с телефонной трубкой в руках ведет нескончаемый - то ли реальный, то ли воображаемый - диалог с возлюбленным, с которым они накануне расстались навсегда. Это своего рода уникальный женский дневник, фиксирующий поток эмоциональных состояний широкого диапазона - от нежности до бездн человеческого отчаяния. Почти час в напряжении слушателей должен держать женский соло-вокал, с помощью оркестра передающий мир тончайших психологических оттенков, интонаций и нюансов. Когда за спиной маячат тени харизматичных певиц-актрис Марии Каллас и Галины Вишневской, понятно, что отважиться на подобное - уже поступок.
Юности, как известно, все нипочем, и в дело вступили: студентка-третьекурсница института Гнесиных Ольга Балашова, молодой режиссер-постановщик Юрий Ардашев, Московский молодежный камерный оркестр (за дирижерским пультом - итальянец Паоло Вальери). Ход предложен радикальный: сцена пуста, никаких намеков на быт, эпоху, время происходящего. Только певица в алом облегающем костюмчике и странная металлическая конструкция, напоминающая каркас огромного кринолина. Интенсивный музыкальный монолог по-французски актриса постоянно совмещает с не менее насыщенным движением по сцене. Закрадывалась мысль, что авторы задались целью выяснить, можно ли спеть труднейший музыкальный текст, да еще на иностранном языке в положении: лежа, скрючившись, на бегу, делая "мостик", "березку", шпагат, кувырок назад, перетаскивая конструкцию или принимая позы из арсенала новообращенцев йоги. Хрупкая и угловатая Ольга Балашова все это проделывает, вдобавок довольно музыкально интонирует, проявляя нетривиальные способности. Но вряд ли постановщики изобрели для нее максимум препятствий, чтобы девушка их героически преодолела и тем самым тронула сердца зрителей.
Как следует из программки, авторов не устраивает "присущая моноопере визуальная статичность", и задуман эксперимент по совмещению "в одном исполнителе вокала, пантомимы и пластики". Что ж, вполне учебная, надо сказать, задача. В подтексте же - сплошь и рядом проявляемое драматическими режиссерами элементарное недоверие к музыке и желание ее любым способом "оживить". В результате из-за суеты, абсолютно неестественной, вымученной пластики и невозможности понимания текста - разрушение цельного образа. Даже в те редкие мгновения, когда возникал очевидный отсыл авторов к искусству первой трети XX века: Пикассо, Матисс, цирковые сюжеты, взлетающий в финале живой голубь...