Этим летом был юбилей известного театрального режиссера Льва Додина. Он проходил в его замечательном театре.
Играли капустник, как всегда в таких случаях, бывали паузы. Мы оказались рядом - я со Светланой, Эльдар Рязанов с супругой, сам Додин и губернатор Валентина Матвиенко. Сначала, как полагается, разговор зашел про театральное искусство, затем - про кино, затем про детское кино, и все в один голос заговорили про тот ужас, который льется на детей с экранов, калечит их души. Что тот удар, который наносит на экране Чак Норис, в любой нормальной драке может оказаться смертельным. Что эта густая безнравственность и жестокость могут легко сделать из мальчика малолетнего преступника. Идет какое-то разложение детей. Главное, все про это говорят и никто ничего не делает.
Валентина Ивановна Матвиенко думала-думала и вдруг сказала: "Если вы найдете хороший сценарий, в котором ничего этого не будет, который, напротив, будет звать к добру, пониманию, любви друг к другу, то город поможет вам деньгами". Это было довольно важное для нас предложение, потому что на "Ленфильме", где я работаю, денег нет. Вернувшись на студию, мы стали готовить этот проект.
Мы обратились к известному детскому писателю Александру Курляндскому, одному из авторов всех существующих "Ну, погоди!", лауреату Государственной премии, автору сценария картины о приключениях попугая Кеши, когда-то вместе с Хайтом превратившем 16-ю страницу "Литературной газеты" в полосу, которой зачитывалась вся интеллигенция. У него была прелестная киноповесть "Моя бабушка - ведьма". Чтобы дать вам представление о настроении этой вещи, скажу о ней несколько слов.
Мама привезла бабушку в Петербург из далекой сибирской деревни, чтобы она присматривала за внуком. Жили они хорошо, пока бабушка не сказала: "Что-то мне, внучек, плохо, уезжаю в больницу. И вот что: уже больше тысячи лет наш род - деревенские ведьмы. Но у нас нет такого порядка, чтобы делать людям зло, мы только помогаем, чем можем. Надо бы мне по наследству матери все передать - у нас по женской линии ведьминская сила. Но раз мамы нету, будешь ты, внучек, если что, ведьмой. Вот сундук, в нем все есть, а я уезжаю". На кухне, действительно, стоял старинный сундук. В нем мальчик нашел засушенные травки, цветочки, ступки, лежала метла, и везде аккуратные надписи: "приворотное зелье", "чтоб лететь далеко" - как во сне. Таким образом, мы вступаем в остросюжетную и при этом лирическую комедию о приключениях всемогущего на какое-то время мальчика. В финале он спасает старого медведя, у которого вытерлись бока до такой степени, что его стесняются показывать публике. Посадили его в бак, поставили ведро компота в дорогу, взмахнули метлой, и полетел старый Потап вместе с мальчиком в далекие сибирские леса, откуда был родом.
Вот эту повесть мы и взяли в основу только-только начинающегося проекта. Режиссером должна была быть Роза Орынбасарова, хороший режиссер, снявший фильм по прозе Куприна. Только мы стали это раскручивать, как в одной из петербургских газет со звонким призывным названием появилась весьма странная заметка о том, что все сошли с ума, особенно мэрия, если запускают детскую картину с таким названием. Автор этой заметки продолжает свои размышления и спрашивает, почему бы не запустить картины с названиями "Моя мама - зомби", "Мой дядя - упырь", "Мой дедушка - вурдалак".
Но, господа, ведь и "Мертвые души" Гоголя - тоже не самое веселое название. А "Майская ночь, или Утопленница", а горьковская "Девушка и Смерть"? Мало ли к чему обращались классики для создания своих шедевров! Уровень подобных размышлений довольно низкий, а ведь это написано в стране, где жили короли фельетонов Влас Дорошевич, Ильф и Петров, Зощенко.
Просто так ткнуть людей, которые собирались дать деньги на кино, легко. Тем более странно было читать, что все данные о будущей картине автор получил от продюсера. Между тем никакого продюсера нет. Нет еще даже сценария. Есть только переговоры режиссера и автора. Не буду же я подавать на них в суд.
Я знаю многих журналистов, для которых смысл и жизни, и профессии - правда. Но все больше и больше на глазах желтеют страницы наших изданий, и все больше и больше мерзкие глупости выплескиваются на них. Просто так, ни для чего. Из-за этого существует в обществе недоверие к нынешней журналистике. Я почти никогда не покупаю газет, кроме вашей и "Новой". Какой-то распад. Ведь этот случай в большой жизни страны - пустяк, но для меня оскорбительный. Когда-то в той же газете целых три статьи про меня написали страшнее некуда - хоть лишай гражданства, после чего на собрании Союза кинематографистов их автор встал и сказал: "Алексей Юрьевич, я прошу у вас прощения, я написал муру и гадость".
Я все думаю, может быть, и сегодняшнему журналисту когда-нибудь придется встать и сказать: "Господа ленфильмовцы, простите меня! Я написал муру".