Каждый вечер на протяжении недели на Новой сцене Большого театра выступает Российский национальный оркестр под управлением Михаила Плетнева. "Большой фестиваль РНО" открылся в понедельник музыкой Чайковского и завершится в воскресенье гала-концертом.
Концертное исполнение "Волшебной флейты" Моцарта заняло в программе особое место. Масштаб события был обеспечен беспрецедентным составом исполнителей.
"Волшебная флейта" предъявляет серьезные требования к подбору солистов. В ней не выедешь на одной-двух звездах - слишком широка палитра образов. Лирический тенор (принц Тамино), подвижный баритон (простак Папагено), колоратурное и лирическое сопрано (Царица ночи и ее дочь Памина), бас (Зарастро) - вот та краеугольная пятерка, без которой за оперу и браться не имеет смысла.
Все пятеро протагонистов были приглашены из-за рубежа. Тильман Лихди (Тамино), Штефан Генц (Папагено) и Симона Кермес (Царица ночи) приехали из Германии, где практически все певцы проходят в своей карьере через испытание обманчивой простотой Моцарта. Люси Кроу (Памина) и Тим Мерфин (Зарастро) родились в Англии, где тоже очень сильна школа исполнения музыки XVII-XVIII веков, а Тим Мерфин к тому же последние несколько сезонов поет в Гамбургской опере.
Из всей пятерки нашей публике хорошо известна была лишь Симона Кермес. Благодаря частым выступлениям в Москве и запоминающейся "рок-н-рольной" манере держаться она стала заметной фигурой столичной оперной жизни. Вот и на этот раз она появилась на сцене в ярко-оранжевом платье, с огненной прической а ля медуза Горгона и превратила колоратуры Царицы ночи в шаманские пляски. Первая ария Царицы ночи, как выражаются в Америке, "остановила шоу": овация зала была столь продолжительной, что дирижер вызвал уже ушедшую за сцену певицу на поклон. Увы, ария второго действия удалась Кермес гораздо меньше. Виной ли тому неважная форма певицы, или в тот вечер московская осень вообще не была расположена к певцам? И у Лихди, и у Мерфина, показавших хорошее владение моцартовской стилистикой, тоже случилось по неудачному эпизоду.
Не слишком эффектна в первом действии была Люси Кроу. Впрочем, и роль Памины в нем не столь выигрышна. Зато после меланхолической арии, которую ее героиня поет в момент душевного испытания, у публики появилась еще одна любимица. Кроу покорила не напором и колоратурами, а тончайшей филировкой звука и лирикой исполнения, что вдвойне сложно.
Среди множества цветов, вынесенных на сцену, не нашлось букета для бедняги Папагено. Подобное вряд ли повторится в его следующий приезд - баритон Штефан Генц стал еще одним триумфатором вечера. Артистичный и обаятельный, он сыграл полноценный спектакль, далеко выйдя за рамки жанра концертного исполнения. В его персонаже есть место всем краскам эмоциональной палитры Моцарта - от наивного веселья первой песенки до неподдельного страдания простодушного парня, вдруг обнаружившего, что мир ополчился против него. И если раньше Генца знал лишь узкий круг ценителей камерного вокала, то теперь он, что называется, "пошел в массы".
Достойными партнерами международной оперной команды стали российские солисты (самая крупная среди них роль досталась Вячеславу Войнаровскому, сыгравшему Моностатоса) и Камерный хор Московской консерватории под руководством Борис Тевлина.
Для своего очередного оперного проекта Михаил Плетнев, как обычно, выбрал спорное решение: "Волшебная флейта" исполнялась без разговорных диалогов. Следить за перипетиями сюжета по этому музыкальному нон-стопу было невозможно. Подобный произвол, немыслимый при обычной постановке, для фестивального концерта оказался допустимым и даже логичным. В конце концов в Москве "Волшебная флейта" идет, и даже в диаметрально различных версиях, от чисто сказочной в Камерном театре Покровского до философско-сатирической в "Новой опере".
Михаил Плетнев не искал целостности. Он как будто пробовал разные дороги в космическом пространстве гениальной оперы. "Волшебная флейта" стала большой удачей Российского национального оркестра и его худрука.