На вопрос, почему не была присуждена первая премия по специальности "Скрипка" член жюри Сергей Стадлер ответил, что не нашлось достойных этой высокой награды.
Первую премию не присудили в нарушении регламента, который строго предписывал назначать первую премию при любых условиях. Сергей Стадлер по этому поводу заметил, что такое высокое жюри было вправе изменить правило, с чем согласился и председатель оргкомитета Валерий Гергиев.
Минувший конкурс уже вошел в историю, так как многое было на нем впервые. Впервые прослушивания проходили в Москве и Петербурге, впервые в интернете велась полная трансляция всех конкурсных мероприятий, впервые на конкурсе была применена новая система выставления оценок и подведения общих итогов. Последнее новшество наиболее спорное, поскольку, несмотря на заявленную объективность и беспристрастность, по результатам довольно часто возникало сомнение в соответствии этим принципам.
Итоги III тура по специальности скрипка стали, пожалуй, действительно объективным решением по отношению к прошедшим в финал участникам. Главным сюрпризом стало то, что Первая премия среди скрипачей вообще не была никому присуждена. Это решение, с одной стороны, прекратило разговоры о том, кого "надо было продвинуть на высшую ступень", но, с другой стороны, навело на грустные размышления, что по непонятным причинам в финале почти не оказалось действительно сильных исполнителей, способных показать высокий уровень стабильной игры. Пятая и четвертая премия достались американским скрипачам Эрику Сильбергеру и Найджелу Армстронгу, которые, увы, практически провалили свои выступления с большим симфоническим оркестром. Третью премию было решено вручить кореянке Джехье Ли и, наконец, вторую премию разделили между собой петербуржец Сергей Догадин и единственный участник из Израиля Итамар Зорман.
Оба лауреата второй премии действительно выглядели самыми достойными участниками финала, но у обоих есть некоторые проблемы, которые не позволили им получить высшую награду. Догадин, показав стабильную и крепкую игру, не смог перейти просто конкурсный уровень и вдохнуть в исполняемые произведения то, что позволило бы говорить о нем не только как о сильном конкурсанте, но как уже о состоявшемся артисте, обладающем неповторимой творческой индивидуальностью. Зорман наоборот представил себя блестящим интеллектуалом, берущимся за сложные произведения XX века, но ему не хватило того внешнего лоска и яркой харизмы, которая бы позволила подняться на пьедестал почета.
Прошедший конкурс при всех его достоинствах и недостатках, быть может, стал одним из симптомов, указывающих на то, что "время героев", в привычном понимании этого слова, ушло. Универсальных артистов, которые могли бы одинаково здорово проявить себя во всех стилях и жанрах, сегодня в мире можно перечесть по пальцам, а пафос чистой романтической мечты в царстве торжествующего прагматизма нелеп и даже комичен. При уровне современных технологий сегодня можно смодулировать практически любую форму, но содержание и суть нельзя просто вызвать по заказу, поскольку они не принадлежат человеку и могут постоянно менять формы. Художественная субстанция слишком тонкая вещь, которую нельзя однозначно запротоколировать, искусство исполнения не оценивается количеством правильных - неправильных нот или быстрым - медленным темпом. Есть некие сущностные, глубинные вещи и именно они привлекают нас прежде всего. История не раз показывала, что в жизни исполнителя конкурс - это один из промежуточных итогов, и нельзя не согласиться со сказанными накануне заключительного прослушивания словами Максима Венгерова: "конкурс - это важно, но главное - как музыкант будет развиваться вне конкурса".