Зальцбургский фестиваль в отличие от Вагнеровского в Байройте давно расстался с харизмой элитарного. Зальцбургские интенданты посткараяновской эпохи последовательно держали курс на обновление самого концепта фестиваля и приучили публику, расширяя ее социальный контингент, к любым художественным вызовам и программным директивам.
И, если Зальцбург сегодня и сотрясают шумные сандалы, то связаны они не с творческим контекстом, а с функционированием концерна "Зальцбургер Фестшпиле", к которому предъявляют претензии как финансовые патроны, периодически недовольные показателями box office, так и государство, проводящее в последние годы тщательную ревизию делопроизводства Фестиваля. Недавно по этому поводу был опубликован критический доклад Счетной палаты Австрии. Президент фестиваля Хельга Рабль-Штадлер опровергала все претензии, ссылаясь на результаты проверки независимой аудиторской компании, не содержавшие никаких данных для критики.
Однако тема финансового давления на фестиваль достигла апогея, и на открытии нынешнего 91-го сезона уже прямо говорилось о современной ситуации общественно-политического и культурно-политического движения навстречу "диктатуре экономистов" и "цинизму финансовых рынков", которые теперь решают все. И не случайно в программе нынешнего фестиваля появился спектакль "Фауст. I и II", встряхивающий актуальную коллизию: спасение нищего Фауста "дьявольским" изобретением бумажных денег, замещение существующих духовных ценностей идеалом корыстолюбия.
Впрочем, "закадровые" фестивальные проблемы на содержательную часть программы-2011 не повлияли. Даже учитывая нынешнюю "транзитную" ситуацию (прежний интендант Юрген Флимм оставил в прошлом году фестиваль досрочно, а его преемник Александр Перейра приступит к своим обязанностям в следующем сезоне), фестивальную афишу временный руководитель Маркус Хинтерхойзер (директор концертных программ при Флимме) составил на высочайшем уровне.
Это касается как традиционных зальцбургских концертных циклов, представляющих каждый год ведущие оркестры мира - на этот раз Венский, Берлинский, Чикагский, Римской Академии Св. Цецилии, молодежные Венесуэльский и "Западно-Восточный диван", так и новых проектов последних лет - "Проект молодых певцов", "Проект молодых дирижеров" (дирижерскую премию Зальцбургского фестиваля уже вручили 33-летнему латышскому маэстро Айнарсу Рубикису за исполнение Трагической увертюры Брамса), "Континент", представляющий сочинения ныне живущих композиторов. В этом году в "Континенте" прозвучала музыка Луиджи Ноно, Штокхаузена, Сальваторе Шаррино, Мортона Фельдмана. Из дирижеров в нынешнем сезоне в Зальцбурге выступают Марис Янсонс, Даниэль Баренбойм, Риккардо Мути, Пьер Булез (программа с Венскими Филармониками), Марк Минковский, Кристиан Тилеманн, Саймон Рэттл, Антонио Паппано, Гусаво Дудамель. С подачи Хинтерхойзера в Зальцбурге также постоянно звучат программы русской музыки, причем, не только Чайковский, Мусоргский, Прокофьев, Шостакович, но и Шнитке, Уствольская. В этом году немецкий квартет Mandelring представил публике все квартеты Шостаковича, а в оперной программе в концертном варианте прозвучали "Соловей" Стравинского и "Иоланта" Чайковского. В партии Иоланты выступала Анна Нетребко. Наконец, главная, оперная афиша фестиваля выстроилась двумя блоками: осуществилась давняя идея Зальцбургского фестиваля - собрать три моцартовских спектакля режиссера Клауса Гута, поставленные здесь в разные годы: "Свадьба Фигаро", "Дон Жуан" и "Cosi fan tutte". Во-вторых, представили актуальную премьерную программу - "Женщина без тени" Рихарда Штрауса в постановке Кристофа Лоя и дирижера Кристиана Тилеманна, "Макбет" Верди в постановке Питера Штайна и Риккардо Мути, "Средство Макропулоса" Леоша Яначека (режиссер Кристоф Марталер, дирижер Эса-Пекка Салонен).
Сокрушительно аншлаговой оказалась постановка "Макбета" Верди, не появлявшегося, кстати, на Зальцбургской сцене двадцать пять лет. Однако козырем спектакля стало не название, а постановочный тандем двух "классиков" современной сцены - Риккардо Мути (прощающийся этим спектаклем с Зальцбургом, где выступал 40 лет) и Питера Штайна. Спектакль вышел классически ясным, лаконичным, не перегруженным "чужими" смыслами. Главную коллизию "Макбета" - стремление человека к власти любой ценой и следующее за тем возмездие судьбы, Штайн приподнял в спектакле на уровень античной трагедии, где герой неумолимо, почти бессознательно стремится навстречу Року.
Штайн использовал пустое, как в древнем театре пространство, с задником - каменной трехъярусной аркадой (природный "ландшафт" сцены Фельзенрайтшуле, высеченный в скале горы Монахов), с одиноким курганом, из которого, как из преисподней, вырываются вулканические клубы дыма и белые гермафродитные ведьмы с клочкастыми бородами и обвисшими грудями совершают свои магические ритуалы. В пустом пространстве разыгрываются театральные бои воинов Дункана с натуральным звоном мечей, выдвигается на авансцену гигантский стол, трапеза за которым прерывается появлением фантомов покойников, преследующих своего убийцу - Макбета, леди Макбет в лунатическом состоянии продвигается призраком на высоком ярусе зловеще подсвеченной аркады. Наконец, шаловливые дети-ангелы являются Макбету, распростертому в бессознательном состоянии у подножия кургана, возвращая его к жизни.
А в следующей сцене этих же детей с перерезанными глотками выносят на сцену, укладывая рядом с окровавленной матерью - убитой Макбетом женой Малькольма. Сцена оплакивания детей ударяет по сентиментам. И Штайна критикуют за голливудский подход к шекспировской трагедии, за сценические банальности, которые можно было бы "перезагрузить" актуальными смыслами (переодеть войска, не изображать Бирнамский лес силами наивно обряженного в листочки миманса, не давить на дешевые эмоции). Но Штайн ставит не зрелище, он ставит трагедию, он ставит про зло, которое несет в себе личность, не ограничивающая свои амбиции, про зло, которое несет мужчине женщина, безжалостно вдохновляющая его на ложные цели. И неслучайно у леди Макбет в исполнении российской певицы из Петербурга Татьяны Сержан голос звучит зловеще, с тонким "садистским" вибрато, въедающимся в сознание Макбета. Эту краску для леди Макбет написал сам Верди, эталонной интерпретацией музыки которого Риккардо Мути элегантно и пронзительно эмоционально попрощался с Зальцбургом.