91-й Зальцбургский фестиваль финиширует программами ведущих оркестров мира. На сцене Большого фестивального зала (Гроссфестшпильхауза) выступают Берлинский филармонический, Венский филармонический, Чикагский, приехавший в Зальцбург со своим маэстро Риккардо Мути.
Двумя программами Чикагского оркестра, исполнившего Симфонию Шостаковича "1905 год" и Сюиту из балета "Ромео и Джульетта" Прокофьева, Риккардо Мути под шквал аплодисментов завершил свою карьеру в Зальцбурге, начинавшуюся еще при Караяне в 1971 году. Причем расставание с главным фестивальным домом Европы случилось по инициативе самого маэстро, ссылающегося на возраст и нежелание в перспективе дирижировать спектаклями, хотя Мути не так давно и возглавил римскую оперу. Известно одно из заявлений маэстро о том, что он не приемлет распространяющегося культа радикальной режиссуры, маргинализирующей музыку, и молодого поколения неопытных дирижеров, не способных оказать никакого сопротивления режиссерам. Мути предпочел остаться на позициях симфонического дирижера. В этом качестве он в апреле следующего года выступит с Чикагским оркестром в Москве и Петербурге.
Однако Мути - не единственная "уходящая натура" 91-го Зальцбургского сезона. Фестиваль окончательно прощается и с командой радикалов, собравшейся во время интендантства немецкого режиссера Юргена Флимма, утвердившего принципиально новую стратегию фестиваля: концептуальную афишу с интеллектуальным девизом, публичные дискуссии, открытые мастер-классы, спецпроекты для молодых певцов, дирижеров, режиссеров, современных композиторов. Программу широкого профиля после досрочного ухода Флимма доводил в нынешнем сезоне Маркус Хинтерхойзер, прежде отвечавший за концертные программы. При нем количество концертных циклов достигло 12, что принципиально изменило музыкальный формат Зальцбургкого фестиваля.
Хинтерхойзер, по сути, презентовал и итоги радикальной зальцбургской "пятилетки", за которой последует интендантство Александра Перейры (бывшего директора Цюрихской оперы), известного своими умеренными художественными позициями. Хотя уже и о нынешней афише можно было бы говорить как о сбалансированной, ориентированной на разные вкусы - от традиционалистских до самых авангардных. И тут обнаружилось, что, несмотря на годы зальцбургской "перестройки", у публики по-прежнему в почете традиционалистский театр. Кассовые показатели оказались рекордными именно на "Макбете" Верди в постановке Питера Штайна и Риккардо Мути, рутинной с точки зрения критики. В фокус же художественно значимого события попал другой спектакль - "Средство Макропулоса" Леоша Яначека в постановке Кристофа Марталера (совместная продукция фестиваля с Польской Национальной оперой), оцененный теми, кому близка ироническая марталеровская экзистенция.
Марталер ставил уже с успехом на Зальцбургской сцене оперу Яначека - "Катю Кабанову" в 1998 году. На этот же раз представил "Средство Макропулоса", уведя магистральный детективный сюжет о красавице Эмилии Марти, живущей благодаря алхимическому рецепту ее отца Макропулоса 337 лет, в более широкий комплексный контекст. Получился спектакль, развенчивающий миф и иллюзии вечной жизни, чрезвычайно актуальный для современной цивилизации, исступленно развивающей индустрию "вечной молодости". Действие оперы Марталер поместил в ординарный замкнутый интерьер обшитого деревянными панелями зала судебного заседания (художница Анна Фиброк), где по сюжету длится столетняя тяжба межу потомками Эмилии Марти. Но пространство спектакля открыто и бесконечно. Два аквариумных павильона по бокам сцены - один тепличного образца с цветущими растениями, второй - клаустрофобическая курилка, наполненная дымом и беззвучной (текст проецируется на экран) перепалкой саркастичной старухи и молодой кокетки, рассуждающих о перипетиях возраста, - метафоры, разворачивающие действие в многомерный символический формат. Энергичная Эмилия Марти в исполнении Ангелы Деноке, прошедшая за три сотни лет все "огни и воды", опустошена и холодна, как лед. Мир ее глазами - паноптикум мужской глупости и скуки. Она теряет не рецепт эликсира, а вкус к жизни. Что ее может увлечь в этом мире, где она видит только тиражирование, безрезультатность, повторение пройденного? У Марталера эта мысль реализуется в ироническом абсурде беккетовского образца: трясущаяся от немощи старушка пытается вырваться из замкнутого пространства своей комнаты, но двухметровый верзила-охранник терпеливо выпроваживает бабулю на место. Повторяется. Еще раз. Еще. В суде начинается заседание. Заканчивается. Начинается... Эмилия вступает в равнодушные диалоги с мужскими персонажами, подыгрывает клоунаде не в первый раз кокетничающего с ней старика Гаука-Шендорфа (Райланд Дэвис), выползает из-под стола судьи, где только что разочаровала очередного поклонника своим ледяным темпераментом, а в финале избавляется наконец от заветного рецепта Макропулоса, тут же сгорающего в руках певицы Кристы, прикурившей от него сигарету. Поразительно, как чисто и безшовно Марталер соединяет это многомерное действие, педалирующее тему краха жизни, устремленной в противоположную от ценностей человеческой природы сторону, с пульсирующей, горячей, витальной музыкой Яначека.
Нынешний сезон Зальцбургского фестиваля можно считать особенно удачным - и не только по составу участников, собравшему в афише рекордное количество авторитетных имен (достаточно назвать Пьера Булеза, впервые за многие годы прилетавшего в Зальцбург дирижировать венскими филармониками), или качеству программ, угодивших давно уже не однородной в своих критериях публике, но и по решающим кассовым показателям. На финальной пресс-конференции организаторы с удовлетворением назвали число своего успеха - 95%. И это не все. Выяснилось, что события фестиваля в этом году посетили четверть миллиона (251000) людей из 72 стран мира! А опрос 2700 зрителей показал, что 72,5% публики, хотя бы раз попавшие на фестиваль, возвращаются в Зальцбург снова и снова. 62,6% его постоянных посетителей ездят на фестиваль уже более десяти лет. И эта статистика определяет явно более надежные перспективы Зальцбургского фестиваля, чем даже "средство Макропулоса".