Сегодня РАН оказалась под огнем жесткой критики. Но звучит она, в основном, со стороны. Поэтому важно услышать мнение известного в стране и мире ученого, академика Георгия Георгиева.
Итак, Георгий Павлович, каковы, на ваш взгляд, основные недостатки РАН?
Георгий Георгиев: Хочу, чтобы меня правильно поняли. РАН все еще остается в России научным лидером. Моя цель отметить ее сильные и слабые стороны, предложить, как избавиться от последних. Начну с плюсов. Несмотря на все кризисы, институты РАН сохранили мощный научный потенциал, многие лаборатории работают на мировом уровне. Их возглавляют ученые, ни в чем не уступающие лучшим зарубежным. Во-вторых, РАН через аспирантуру готовит кадры высшей квалификации. В-третьих, после разгрома в 90-х годах прикладной науки многие лаборатории академии стали центрами прикладных исследований, где создано немало ценных разработок. Не вина академии, что наш бизнес мало интересуется инновациями. Наконец, в РАН наименьшая степень бюрократизации по сравнению с другими ведомствами. Теперь о недостатках. Кстати, многие из них - общие для различных ведомств, что говорит о слабой организации науки в стране в целом.
Давайте все-таки конкретно об академии. Какой ее главный минус?
Георгиев: Распределение выделенных средств. Большая их часть идет на сметное финансирование штатной численности, и лишь малая доля -- на проведение конкурсов. Конечно, РАН должна обеспечить минимальные зарплаты, содержание зданий, минимальные расходы на проведение работ, уплату налогов.
Однако только конкурсное финансирование наиболее сильных лабораторий (ни в коем случае не институтов в целом), дающих львиную долю результатов мирового уровня, может поднять нашу науку. Это и единственный способ удержать в России талантливую молодежь. Она не будет работать даже в хорошо оборудованной, но слабой в научном отношении лаборатории. Размер выигранного по конкурсу гранта должен быть не меньше, чем в аналогичных западных лабораториях. "Размазывание" же средств равномерным слоем между сильными и слабыми коллективами губительно для науки. В настоящее же время на конкурсное финансирование идет менее 10 процентов всех расходов РАН на науку.
И эти совсем небольшие деньги распределяются руководством РАН...
Георгий Георгиев: Они реализуются через программы Президиума и Отделений академии. Однако, к сожалению, в ряде программ это делается непрозрачно, зависит исключительно от воли их координаторов, которые нередко отдают предпочтение не самым сильным подразделениям. А порой деньги просто разделяются между институтами и переходят в распоряжение директоров. Наконец, тематика некоторых программ столь узка, что даже совсем слабые коллективы получают поддержку.
Аналогичная ситуация и с бюджетными ставками. Их распределяют не столько между сильными научными коллективами, сколько по исходной численности. А ставки нужны в первую очередь именно сильным лабораториям, где из молодых ученых вырастут первоклассные специалисты.
Но как оценить, кто сильный, а кто слабый? Ведь РАН долгое время упорно сопротивлялась внедрению такой системы оценок, и только недавно после упорной борьбы с минобрнаукой академия разработала свою шкалу "ценностей", которая у многих ученых вызывает недоумение.
Георгий Георгиев: Вы ошибаетесь. Упомянутая вами громоздкая и мало информативная система оценки институтов как раз разработана в минобрнауки и лишь несколько модифицирована РАН. Я много раз за последние годы писал и убеждал представителей администрации президента, что для реальной оценки нужна не малопонятная оценка институтов в целом, а открытый и честный аудит работы однопрофильных лабораторий всех институтов РАН (а лучше и всех других ведомств) на основе простых объективных показателей и экспертизы. Это решило бы и проблему распределения ставок. К сожалению, такой аудит сейчас подменен формальной оценкой институтов в целом по огромному числу мало информативных показателей.
Кроме того, в академии слабо учитываются тенденции развития мировой науки. Скажем, сейчас на биомедицину расходуется в передовых странах около 50 процентов средств, выделяемых на науку. Конечно, не следует урезать поддержку традиционно сильного у нас физико-математического сектора, Однако должны вноситься коррективы в распределение средств в соответствии с мировыми тенденциями.
Согласен, что у руководства РАН есть стремление сохранить status quo. А поскольку в этом заинтересованы и многие рядовые сотрудники, то и возникает самовоспроизводящаяся система, обреченная на стагнацию. С другой стороны, введение в РАН "диктатуры" еще хуже, ибо приведет к повторению лысенковщины, но в гораздо больших масштабах.
Но вы же сами считаете, что РАН надо реформировать. Кто же это сделает, если сама академия "против"?
Георгий Георгиев: Государство! Оно может и должно оказывать давление на академию, чтобы в ней начались изменения. Но крайне важно, чтобы это давление было не "наказующим", а "поощряющим". Нельзя сокращать финансирование академии, ведь это больно бьет прежде всего по наиболее сильным лабораториям, что, кстати, уже показал опыт 2010 и 2012 годов. В первую очередь было срезано "избыточное" конкурсное финансирование сильных. Наоборот, академии нужно выделять дополнительные деньги, но направлять их адресно на поддержку всего положительного, что поможет устранить недостатки прежде всего на конкурсное финансирование программ, но только тех, которые имеют прозрачный характер.
И, наконец, уже зарекомендовавшим себя талантливым молодым ученым надо открыть возможности для научной карьеры, создавая в институтах РАН новые научные группы. Такое право они должны выигрывать по конкурсу. Это крайне важно для будущего нашей науки, которая быстро стареет. Опять-таки государство могло бы выдавать в такие коллективы бюджетные ставки и помогать квартирами победителям конкурса. Эти три достаточно простые меры, не слишком дорогие на фоне общих расходов на науку, резко оздоровят общую ситуацию.
Простые? Да это же революция в академии. Кто же на это пойдет?
Георгиев: Никакой революции. На самом деле все это уже было сделано в Секции физико-химической биологии Отделения биологических наук. В рамках Программы молекулярной и клеточной биологии "МКБ" уже почти 10 лет проводится прозрачный конкурс, основанный на объективных показателях эффективности работы лабораторий, а также их экспертной оценки учеными, уже выигравшими гранты по лучшим показателям продуктивности. Отработана и система создания новых научных групп, большинство которых со временем превращаются в полноценные лаборатории.
Наконец, был проведен аудит примерно 400 лабораторий в области МКБ. Это позволило во всех институтах выявить сильные и практически "мертвые" подразделения. Около 100 лабораторий соответствовало мировым стандартам, а примерно 100 можно закрыть без ущерба для науки. Остальные занимали промежуточное положение. Предполагалось, что итоги аудита станут поводом для выборочного сокращения, но большинство решило иначе. Сокращали, как и всегда, пропорционально численности, что в первую очередь ударило по сильным институтам.
И последнее. Начав реформирование своего хозяйства, РАН могла бы занять более критическую позицию в отношении организации науки в России в целом. Здесь имеется много вопиющих недостатков. Именно руководство РАН должно взять на себя инициативу по их выявлению и устранению, что, конечно, возможно только после того, как академия справится с ними у себя.
Не боитесь, Георгий Павлович, выпасть из стройных академических рядов. Ведь вы, по сути, единственный из членов РАН, кто столь серьезно и публично критикует академию.
Георгиев: Это мне не грозит. Очень многие сильные члены академии со мной согласны. Пример - открытое письмо 119 лидеров МКБ руководству страны. Дело в том, что я не критикую РАН ради ее подрыва, а указываю на ее слабости ради их устранения, что позволит академии и далее быть лидером научного прогресса в нашей стране.
Справка "РГ"
Георгий Павлович Георгиев родился 4 февраля 1933 года в Ленинграде. В 1956 году окончил 1-й Московский мединститут им. Сеченова. Он один из основоположников молекулярной биологии и молекулярной генетики высших организмов. Им развиваются основы молекулярной онкологии и генной вакцинотерапии рака. Академик Георгиев - член Европейской академии наук, Германской, Норвежской и Испанской академий. Он лауреат Ленинской премии и двух Государственных, награжден орденами Ленина, "Знак Почета", "За заслуги перед Отечеством" IV, III и II степени.