В Большом зале консерватории прозвучала знаменитая программа Чечилии Бартоли Sacrificium ("Жертвоприношение"), скрупулезно собранная ею в нотных архивах Неаполя, Вены, Брюсселя, Лондона, Берлина.
Этот записанный Чечилией Бартоли на Decca сборник арий из репертуара певцов-кастратов XVIII века стал сенсацией в музыкальном мире. Sacrificium отмечен Грэмми за 2010 год, распространяется рекордными тиражами в CD- и в DVD-форматах, исполняется Бартоли на крупнейших концертных сценах. В Большой зал консерватории Sacrificium привез Центр оперного пения Галины Вишневской.
Те, кто видел DVD-запись Sacrificium, имеют представление об арт-энергии этого проекта, и все-таки стремительное и внезапное появление Чечилии Бартоли в сопровождении цюрихского оркестра La Scintilla на сцене Большого зала консерватории в трико, шляпе с пером и камзоле с плащом, отделанном кроваво-красной подкладкой, произвело ошеломляющий эффект. Мгновенный напор энергии - сразу сложнейшая ария из оперы неаполитанца Николо Порпора "Сифак" Come nave... ("Как челн среди волн"), с огромными скачками голоса и сплошным потоком фиоритур в стремительном темпе. Тон концерта был задан - натиск и буря. Экспрессия театральности: переодевания, точнее постепенное освобождение Бартоли от слоев "бравурной" (только шпаги не хватало) одежды, пока не осталась в простой белой рубашке с жабо и не спела уже от женского лица - речитатив и арию Эриксены Quanto invidio la sorte... ("Сколь я завидую участи греческих дев") из оперы Леонардо Винчи "Александр в Индии". Трансформация образов бесконечная, как и поток виртуозной техники Бартоли, граничащей с трюком. В арии Климаха Cervo in bosco ("Оленя в лесу поражает") из оперы Винчи "Медей" - живописная погоня, изображающая преследование на охоте оленя: звуки валторн, стремительный бег, захлестывающие потоки колоратур, учащенный пульс спасающейся жертвы. В Chi non sente al mio dolore ("Тот, кто, видя боль мою") - арии Эпитида из оперы "Меропа", написанной Риккардо Броски, старшим братом Фаринелли, кастрировавшим его, - бесконечное дыхание, обволакивающий нежный звук, мерцающие трели, словно боящиеся спугнуть что-то невидимое, сущностное. И та же божественная чистота линии, "кроткость" звука в Смерти Авеля из оратории Антонио Кальдара "Священное сочинение" (Quel buon pastor - "Я тот пастух, который").
Этот феерический мир, воскрешенный Чечилией Бартоли, полон не только неожиданностей, азартной игры, имитации - пения птиц, порхания крыльев бабочек, технической виртуозности, но и подлинных трагических страстей, глубина которых заставляет даже спустя столетия трепетать душу. Потому что кастраты принесли этому высокому искусству совсем не театральную жертву.