Уход Эдуарда Анатольевича пробудил столько воспоминаний. Вот одно, сугубо личное.
Конец 1980-х. В Москве совсем не понятно что. Рушатся и исчезают москонцерты и госконцерты. Приходит новая эпоха, но еще не ясно, как быть со старой. Однако артистам надо выживать, и многие из них повторяют путь тех, кто в начале 1920-х оказался в благословенном Париже.
Вот так и на афише популярнейшего не только во Франции - в мире - русского кабаре "Распутин", что в двух от Елисейских полей, появилось имя Эдуарда Хиля. И сразу из редакции большой газеты, которую я представлял, пришло неприятное задание. Требовалось развенчать дурновкусие: почему народный артист Российской Федерации выступает в каком-то кабаке. Так и произошло знакомство с Эдуардом Анатольевичем.
Договорились о встрече и на пороге моего корпункта - квартиры появился Хиль. Вместе стали придумывать, что и как написать.
Хиль был, конечно, раздосадован, но вида не подавал. Держался очень достойно, раздражение на мне не срывал. И начали мы с того, что попытались объяснить читателю очевидное. "Рапутин", пинаемый десятилетиями, как белогвардейское упадничество, вовсе не какой-то второсортный кабак. Там выступают знаменитые артисты, гостями бывают не только русские эмигранты и их потомки, но и весь парижский свет. Состав участников часто меняется, выдержать конкуренцию сложно.
А Эдуард Анатольевич - выдержал. И пел там каждый вечер на редкие для искушенного "Распутина" и его несколько избалованной публики "бис" и "браво". Репертуар был на 100 процентов нашенским, российским. За что ругать-то?
Все же чувствовалось, что и Хилю не все в его тогдашнем положении нравилось. Переживал: вдруг оказался никому не нужен дома. Говорил, мол, все наладится и рванет домой, в Питер. Рассказывал, что был польщен, когда специально на него пришел сам Шарль Азнавур. И в то же время признал: "Распутин" - это вам все же не парижская "Олимпия". Вот где был бы настоящий уровень для Эдуарда Хиля.
Мне было интересно, как Эдуард Анатольевич попал в Париж? Оказалась, что француженка, крутившая всеми делами в "Распутине", его родственница, пусть и дальняя. Она и уговорила.
По-моему, и получал-то он не так много, как того заслуживал. Но был скромником. Таким и запомнился. Скромное пальто, неброский пиджак. Негромкий голос. Никакого пафоса, который присущ актерам и которым они порой грешат. Не самый яркий и известный момент в длинной, успешный творческой биографии, однако и его Хиль пережил достойно.
Статья, никоим образом не ругательная, появилась в газете. Вскоре Хиль выпустил и компактный диск, называвшийся, если не ошибаюсь, "Время любви". Возможно, напетый во Франции, он был хорош для французов.
Хиль же скоро уехал. И правильно сделал. Был он певцом нашим. Потому слава вновь догнала героя.