I Всероссийский музыкальный конкурс является преемником знаменитого Всесоюзного конкурса, существовавшего в СССР и подарившего музыкальному миру великие имена - Флиера, Мравинского, Гилельса, Рихтера, Ойстраха, Ростроповича, Шафрана, Дуловой, Атлантова, Образцовой, Темирканова, Вирсаладзе, Гутман, Исакадзе, Плетнева, Рудина, Гергиева. Среди них - выдающийся виолончелист современности Александр Князев. В этом году он приглашен в жюри конкурса по специальности орган, так как в последнее время поражает своими исполнительскими достижениями и на этом инструменте.
Александр Князев в интервью "РГ" рассказал, что происходит сейчас в конкурсном "закулисье".
В 77-м году вы стали обладателем I премии Всесоюзного музыкального конкурса...
Александр Князев: Всесоюзный конкурс в то время был очень представительным, и, конечно, те первые конкурсные впечатления запомнились мне на всю жизнь. На этом конкурсе мы с Александром Рудиным разделили первую премию. Эта победа давала нам право участвовать в Конкурсе Чайковского, проникнуть на который, минуя Всесоюзный, было невозможно! Это была очень серьезная, отлаженная, многоступенчатая система отбора.
Что больше всего вас раздражает в конкурсной системе?
Александр Князев: В конкурсах есть такое, скажем, противоречие. Атмосфера любого из них настолько тяжела для музыканта, что только очень сильные натуры могут отрешиться от всего и выступать. Любой конкурс уводит в сторону от настоящего творчества.
Почему вы согласились стать членом жюри I Всероссийского конкурса?
Александр Князев: Я был дважды членом жюри Конкурса Чайковского, но больше меня не приглашают... Член жюри должен быть абсолютно беспристрастным, даже если играет твой ученик. Я вообще считаю, есть такая заповедь: не лжесвидетельствовать! Это - смертный грех. Подделанные подписи, накинутые баллы... Когда говорят на белое - черное, а на черное - белое, конечно, я - против! И поэтому у меня на конкурсах часто напряженные моменты. Многие музыканты к этому легко относятся. Но при этом решаются судьбы молодых талантливых людей. Это огромное нравственное преступление. На Всероссийском конкурсе я буду в жюри по специальности орган. На данном этапе моей жизни этот инструмент мне безумно интересен! Органная волна меня просто захлестывает... Хочу сыграть всего органного Баха. И потом я законченный идеалист, я постоянно верю, что на этот раз будет лучше, чем всегда. Я приложу все усилия, чтобы этот конкурс был абсолютно честный и чистый. Я надеюсь, что на нем в приоритете будет только музыка!
Виолончель и орган диаметрально противоположные инструменты. Как удается сочетать несочетаемое?
Александр Князев: Я очень хотел расширить свой музыкальный менталитет, а орган выбрал из-за особой любви к музыке Баха. Когда я записывал его "Шесть сюит" в первый раз (в 95-м году), накануне записи, вечером, позвонил Ростроповичу, чтобы попросить благословения. Реакция была интересная. Он спросил: "Сколько тебе лет? Тридцать четыре? Три раза перепишешь!" Так и случилось. Скоро я буду переписывать "Шесть сюит" в третий раз! Сила музыки Баха в постоянном процессе углубления.
Вы называете творчество Баха "Библией музыки".
Александр Князев: Библия - основа основ, первая книга. Она вбирает в себя очень многое. Даже если вы вообще никакой музыки больше не знаете, а знаете Баха, вы уже знаете очень много! Там заложено все! Бах своей космической полифонией достигает такого уровня, такой абстракции, что уже тональность не ощущается... В сезоне 2013/14 я хочу осуществить концертную программу под названием "Иоганн Себастьян Бах. Музыкальная библия". Это двойной цикл, где один концерт будет исполнен на виолончели, другой - на органе. Цикл будет представлять самые сложные сочинения Баха: "Шесть сюит" для виолончели и "Шесть трио-сонат" для органа.
Пространство и время. Как вы ощущаете их в музыке?
Александр Князев: В музыке меня всегда захватывали те композиторы, которые придавали большое значение времени. Сочинения Баха доказывают, что время бесконечно. Когда звучит музыка Баха, возникает такое ощущение, что она была всегда. Мелодия не начинается именно в этот момент, она просто как бы материализуется. Это космос. Мне нравится фраза из кинофильма "Безымянная звезда": "Мы прожили нашу жизнь зря, мы никогда не смотрели на небо". А Бах, он смотрел на небо, я уверен, он смотрел на звезды, когда писал свою музыку!