В Саров (закодированный с начала своей "атомной" истории под именем Арзамас-16) сегодня очевидно стремятся попасть две категории людей. Истовые православные - ведь город, по сути, вырос из монастыря с уникальной историей, святыми и святынями (самый известный - преподобный Серафим Саровский).
И истовые ученые - ведь это город одного из самых сильных научных прорывов России в XX веке, место, где создавалась первая атомная бомба. Попасть в Саров это как попасть на Байконур, история вибрирует внутри географии.
И тем и другим кажется, ступишь на эту землю и произойдет что-то, что никогда не забудется.
Ну а если соединить это вместе? Советские штампы восприятия заставляют думать о городе как о клубке несовместимых противоречий. Религиозный и одновременно научный центр, место Божьей милости и монашеской святости и изготовления ядерного оружия - казалось, что может быть дальше друг от друга.
Но "наука без религии хрома, а религия без науки слепа" - эти слова Эйнштейна Патриарх Кирилл процитировал на встрече в МИФИ.
Атомную бомбу многие сегодня воспринимают скорее как оружие сдерживания: сколько уничтожительных войн мы избежали благодаря тому, что она была создана!
И наука не так уж далека от веры. Патриарх на той же встрече в МИФИ сравнил образ жизни ученого с монашеским. Напомнив, что научный подвиг требует аскетичности, жертвенного отношения к делу и победы над самим собой, без которой не бывает личности.
И в науке и в вере необходимость - для пользы дела - невероятной сконцентрированности давно осознана, понята, патерики и романы написаны, фильмы сняты.
Действие культовой интеллектуальной кинодрамы "9 дней одного года", происходившее в прототипическом Сарове, окончательно убедило нас, что настоящая наука - это героизм и жертва. И ВСЕ поглощающая увлеченность. Жизнь настолько внутренне "суровая", что самые близкие люди, лучшие - любимые и любящие - женщины не выдержат. По сути - аскеза. Так что, права монашеская поговорка XVIII века: "Суров? Поезжай в Саров.
Но, кстати, вот такие "суровые" по призванию и веселые по нраву молодые ученые, 50 лет назад услышав, что городская власть собирается взрывать монастырскую колокольню, как воплощение чуждых идеалов, собрали комсомольское собрание, которое постановило: церковную колокольню не взрывать. Так что Саров всегда был городом парадоксов: святые покровительствовали научному труду, комсомольцы защищали церковные колокольни.
Сегодня времена более скептичных взглядов. Пограничный режим, провинция, изолированная закрытая среда и посему уже, кажется, на немечтательный взгляд обреченная на затинивание, - наверняка думает тот, кто приезжает в Саров без мечты. Или - если переводить с языка лириков на язык физиков - без личного проекта. Поэтому в Саров лучше ехать с личным проектом.
Кроме известного на весь мир ядерного центра, где существуют специальные программы как исследовательской, так и бытовой поддержки молодежи и где сама научная среда творит положенные ей большие и малые чудеса, в закрытом городе существует та самая желанная и, иногда кажется, только в мечтах существующая конкурентная среда. Выходцами из ядерного центра создано немалое количество инновационных малых предприятий, на них работает уже четверть трудоспособного населения Сарова.
После встречи с создателями такого бизнеса Александром Коробко и Владимиром Карюком мне показалось, что биографии ведущих бизнесменов Сарова - это в миниатюре вся предпринимательская история России. Начиная с выборов директоров во времена позднего социализма.
Александр Коробко, как заметил один из знающих саровчан, предлагает продукцию, "до которой, может быть, еще наша экономика и не доросла". В его инновационном бизнесе фильтруют "сумасшедшие идеи". Изготавливают нанопорошки, потенциальные потребители которых - западные компании.
Правда, хозяева инновационного бизнеса и те, кто за них переживает, жалуются и на негибкость российских венчурных и инвестиционных фондов, на их неготовность рисковать, и на не всегда удобные финансовые условия технопарков, но при этом заводят в своих бизнес-инкубаторах до 40 малых предприятий. Тем более что завод по производству нанопорошка может уместиться на 40 квадратных метрах. У большинства из них - "тематика будущего".
Если в провинции часто прописывается отсталость - культурная, историческая, бытийная, то Саров в этом смысле - не провинция, а скорее вынесенная в леса столица. Недаром у большинства его первых послевоенных насельников, выпускников элитных вузов Москвы, сохранялась в паспортах столичная прописка.
Город больших возможностей, он строил себя по-столичному. Но при этом, поскольку город все равно небольшой, все принципиальные люди в нем друг с другом знакомы. Все, например, знают, что начальник "первого отдела" пишет стихи и юмористические рассказы. Научные города всегда немножко деревни, жизнь здесь просвечена, открыта, по сравнению с мегаполисами уж точно. Но это того же рода "деревенскость" и "просвеченность", что и в ЖЖ.
Научный город всегда содержит в себе видимый элемент для некоторого футурошока. Модерновая эклектика нового здания городского театра, растущий за городом коттеджный поселок для молодых семей - часть футуристической стилистики Сарова.
Но от научного города ждешь и некоего социально-этического отличия, с надеждой думаешь, может быть, в закрытом городе нет нищих и бандитов? Первую надежду на словах опровергают горожане (хотя на глаза мне за время командировки так и не попался ни один городской нищий), а второе - бизнесмены в откровенной части интервью - мальчики, пасущие злачные торговые места, хоть и не в стилистике ранних 90-х, но все-таки в Сарове водились, хотя и в куда более узком варианте, чем в среднеарифметическом городе.
История научных городков кажется невозможной без возникновения чего-то вроде кафе "Под интегралом". Город с техническим или физическим уклоном в какой-то момент своей истории обречен на ... гуманитарный поворот. В Сарове этот поворот был неожиданным, видимо, сказалась близость известного монастыря. В местном филиале МИФИ создали гуманитарный факультет и открыли... кафедру теологии..
- Вроде бы случай, все так сошлось, у одного была идея, у другого - деньги, у третьего - представления, как это все должно быть, у четвертого - энтузиазм и оргспособности, и вот уже отделение празднует свое десятилетие, а вуз и город не мыслят себя без него, - рассказывает доцент гуманитарного факультета, завкафедрой теологии Оксана Савченко.
- Вспоминаю первые шаги в церкви, когда знал очень мало, но было принятие этой данности, желание постижения, напряженное внимание. Какая радость охватывала, когда узнавал знакомый фрагмент службы. Или вдруг озарение - открывается смысл доселе непонятной фразы, - рассказывает выпускник факультета, доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник РФЯЦ-ВНИИЭФ Игорь Куцык.
Ведущий ученый, он пишет статьи на гуманитарные темы, участвует в дискуссии о языке Церкви, преподает в воскресной школе, служит алтарником в храме Всех Святых.
Многие считают, что духовный и гуманитарный акцент в истории города существовал с самого начала, иначе бы комсомольцы не проводили собрания в защиту церковной колокольни, а самые великие ученые не завели бы в городе традицию приглашать к себе на домашние вечера актеров. Актеры обычно читали стихи.
Так же как возможны в Сарове частная наука и инновационные производства, возможен частный театр. Роман Сванидзе и Ирина Семенчук - актер и режиссер, муж и жена - однажды решились на такое же свободное плавание, покинув городской театр, создали собственный духовно-нравственный с преимущественно воспитательными целями.
Их спектакль "Дом свободы", поставленный по письмам последнего русского императора, его жены и детей, стал для города настоящим событием. На огромных рекламных щитах появились фотографии царской семьи, так необычно они готовили зрителей к спектаклю.
Сейчас они готовят спектакль-исследование возможности встречи Александра Пушкина с преподобным Серафимом Саровским. Их незнание друг о друге стало хрестоматийным примером запараллелельности мира культуры и церковной жизни в России начала XIX века. Роман и Ирина уверены, что они встречались. Во времена знаменитой Болдинской осени. Их гипотеза: знаменитое поворотное пушкинское стихотворение "Отцы-пустынники и девы непорочны" вызвано в том числе и от встречи с преподобным Серафимом. Театральное действо нового спектакля будет сопровождаться походами со зрителями-детьми к дальней пустынке святого.
К сожалению, во время командировки мне не удалось встретиться с наместником Саровского монастыря. Говорят, он достойный духовный "окормитель" для интеллектуалов, и с ним в самую пору обсуждать вопрос "Остановило ли создание советской атомной бомбы Третью мировую войну?", или статью известного московского интеллектуала Виталия Найшуля о том, что Церковь может финансировать высокую науку, или вспоминать строки Андрея Белого про "Дивеева заветный сон и сосны грозные Сарова".
Зато проведя много времени на кухне у местного журналиста и доктора физико-технических наук (мужа и жены), я стала думать, что город с такой плотностью интеллекта и такой прозрачностью жизненных сюжетов может быть моделью нашего будущего.
Михаил Пиотровский, директор Эрмитажа:
Лучшими собирателями картин в советское время были физики и математики. Академгородки и наукограды были лучшим местом для выставок, художники с радостью в них выставлялись.
Физики обычно очень хорошо понимают недостаточность естественного знания. Они знают, что могут объяснить лишь то, как солнце горит. А вот зачем оно горит? Сахаров, прекрасный пример, он, правда, пошел не картины собирать, а в политическую борьбу. Но это тоже был выбор гуманитарной стези.