Полвека назад его шлягеры были у нас на радио самым рейтинговым товаром: "Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось?". Шутки из его оперетт входили в фольклор. Арию Мистера Икс не напевал только немой. Злоключения графини Марицы знали наизусть. Сегодня все поросло травой забвения.
Во времена, когда искусство еще могло помогать людям, мелодии Кальмана в России играли ту же роль, что Голливуд в годы Великой американской депрессии: они были как сладкая сказка на ночь. Не случайно в голодном 1944 году в СССР экранизировали оперетту "Сильва": она оказалась лучшим антидепрессантом. Со сладкими сказками человечество расставалось трудно, но бесповоротно: на смену романтической мечте шел суровый реализм, за ним - беспощадный цинизм. На смену легкой, как пух, оперетте в Европу пришел американский жанр мюзикла - сначала тоже утешительного, как "Моя прекрасная леди", а потом мрачноватого и даже слегка пугающего, как "Призрак оперы" или "Женщина в белом".
В США Кальман вообще неведом. Оперетты Легара и Штрауса там идут на оперной сцене, но более "попсовые" "Сильвы" туда так и не добрались. Недавно к 130-летию композитора его малоизвестное сочинение "Герцогиня из Чикаго"поставил в Екатеринбурге, в Свердловском театре музыкальной комедии, нью-йоркский режиссер Майкл Унгер, - по его признанию, прежде он и не подозревал о существовании еще двух десятков оперетт и страшно удивился, увидев на сцене Театра музыкальной комедии "Цыгана-премьера" и "Марицу". Понял, что нечто хорошее пролетело мимо Америки.
Премьера "Герцогини..." отразила очень многое, интересное. И то, как увяли и стали непригодными хрестоматийные либретто. И то, как хороша энергетика неувядающей музыки. И даже то, какая лежит между театральным устройством в России и Америке пропасть, над которой театр попытался перекинуть мостик, пригласив постановочную бригаду из США.
Эксперимент во многом удался: мы получили роскошное шоу, временами в духе бродвейских мюзиклов, временами в стиле европейской оперетты, какой ее представляют в Америке. "Герцогиня" - один из немногих случаев, когда Кальман обратился к заокеанским ритмам, однако действие все равно происходит в Будапеште, и патриот некоей страны Сильвании принц Шандор пытается сопротивляться чуждому влиянию, но влюбляется в американскую богачку. Поэтому много традиционного для Кальмана венгерского мелоса, но есть и чарльстон, и степ, и арии в стиле "душистых прерий" - композитор был не на шутку увлечен Фримлем и Стотгартом.
Театр в этой юбилейной премьере еще раз подтвердил свой высокий постановочный класс и готовность труппы к любым трансформациям жанра. Спектакль эффектный, в нем феерические, как и положено жанру, костюмы (художник Вячеслав Окунев), музыкальные номера "большого стиля" и даже заметны безуспешные, увы, попытки приспособить к нынешним требованиям удручающе засохшее либретто.
Собственно, либретто и становятся главным препятствием к долголетию, какого заслуживает музыка Кальмана. Плохие либреттисты погубили уже много прекрасных опер и оперетт: сегодня разыгрывать эти сюжеты уже невозможно ни в шутку, ни всерьез. Время от времени предпринимались попытки "осовременить" тексты или подогнать их под конъюнктуру: наши театры знали Марицу-колхозницу, а Мистера Икс на всякий случай лишали русских корней. Но все эти шедевры умирали, не родившись. Довольно массированный интерес к "Герцогине из Чикаго", возникший в последние годы (постановки в Чикаго, Вене, Петербурге и Екатеринбурге) связан с попытками найти в наследии Кальмана что-то незаигранное, отходящее от его стереотипов.
Для постановки оперетты в Екатеринбург приезжали режиссер Майкл Уингер, композитор Грегори Опелка и хореограф Патти Коломбо, и штампы европейской оперетты сменились менее привычными у нас штампами Бродвея: фирменно "американской" вздрюченностью и умением в финале выходить на поклон широким уверенным шагом суперзвезд. Приемы срабатывают безотказно: зал переполнен публикой, заново открывающей для себя свою давнюю любовь. Но более всего этот опыт межконтинентального сотрудничества интересен тем, какое впечатление на американских коллег произвело само устройство русского репертуарного театра - для них новое и даже сенсационное.
По ходу работы Майкл Уингер давал в своем блоге подробный отчет о каждом проведенном в России дне. Как любой сторонний взгляд, блог захватывающе интересен. Запоминается, например, искреннее изумление режиссера, когда в первый вечер знакомства с театром его привели на пустую сцену: в Америке декорация на сцене устанавливается однажды - и до самой смерти спектакля. Еще больше он был изумлен, когда ему объяснили, что здесь каждый вечер идет другой спектакль. Потом он сам смотрел эти спектакли, профессиональным глазом оценивая их качество и поминутно употребляя слово great. "Я вообще не понимаю, как актер может удержать в своей голове 15 ролей сразу!" - восклицает Майкл Уингер, ужасаясь и восхищаясь одновременно.
Еще примечательнее выводы американца, которые спорят с предубеждениями наших радикалов относительно российской театральной системы. "Хотя мы, американцы, думаем, что они (русские - В.К.) могли бы поучиться у нас сценическому искусству и его организации, в принятой здесь системе многое вызывает восхищение. Такая система невозможна в Америке, потому что наше правительство не поддерживает искусство так, как здесь. Видеть этих актеров, которые наслаждаются разнообразием своих ролей, видеть, как на сцене перед зрителями каждый вечер предстают бесчисленные солисты, 26 человек хора, 24 артиста балета и 35 оркестрантов, не говоря о постановочной команде и администрации - это все достойно удивления. Круглый год, со стабильной оплатой, без тревог за свое будущее. Я полагаю, Америке есть что почерпнуть в культурном опыте этой страны - или, по крайней мере чем восхититься". Автору блога, воодушевленному работой в одном из ведущих музыкальных театров страны, даже показалось, что в России "сотни городов могут похвалиться своими театрами оперы, музыкальной комедии, балета, драмы, театрами для детей, кукольными театрами и т.д."
Конечно, творческая неугомонность наших актеров, их постоянное стремление быть не просто исполнителем, но и соавтором своей роли, показались американцу недостатком дисциплинированности. Конечно, он привык к более безотказной работе театрального механизма, когда все силы театра отданы только предстоящей премьере. Это в России невозможно, потому что - снова удивляется он - параллельно с этой работой театр каждый вечер играет спектакли из своего обширного репертуара.
Премьерой "Герцогини из Чикаго" театр не только отметил юбилей Имре Кальмана, но и внес свой творческий вклад в Год США в России. Подкрепив его добротной постановкой мюзикла Джерри Бока "Скрипач на крыше" и гала-концертами американской традиционной музыки.