Эти песни из эпохи немецкого романтизма, столь же идентичные самому понятию романтизма, как и немецкая идеалистическая философия, поэзия или эстетические трактаты, обращенные к бесконечной вселенной души, не слишком часто звучат на московской сцене. Между тем круг авторов lieder охватывает целый век австро-немецкой музыки - от Шуберта и Шумана до Вагнера, Вольфа и Рихарда Штрауса. Причем каждый из них вошел в lieder со своей интонацией, со своей душевной исповедью.
Может быть, поэтому эти песни - "дневники души", так популярны и так сложны для исполнения. Здесь требуется не только вокальное мастерство, но и цепкое зрение, способность видеть целую историю жизни в "капле" звука. И без огромной душевной работы, без искренности, без обжигания себя чувством, эти романтические песни не прозвучат.
Поэтому сам факт, что сопрано Марина Карпеченко, которую публика знает по ее партиям в "Геликон-опере" - Аида, Леди Макбет (Верди), Изабелла (Вагнер "Запрет на любовь") и др., - собрала большую программу lieder, уже показывал ее определенный исполнительский уровень. Программу, где могли бы фигурировать любые названия из сотен немецких романтических песен, составляющих сегодня "золотой фонд" камерного репертуара, певица отфильтровала до 20 песен из позднеромантических циклов Хуго Вольфа, Брамса, Малера, Рихарда Штрауса.
И надо заметить, что певица не только интеллектуально собрала программу, тонко выстраивая драматургию от меланхолии брамсовского героя в песне "Мелодии проникают в мои чувства" (Wie melodien zieht es mir) к малеровскому эмоциональному накалу в "балладе" "Разлука" (Sheiden und Meiden) из "Волшебного рога мальчика", от отчаянной любовной рефлексии героя lieder Хуго Вольфа до откровенного, выбрасывающего на поверхность роскошную "плоть" звука, штраусовского "Освобожденного" (Befreit). Но убедительным оказался выбранный певицей "тон" этих песен: педалировалась не нервная обостренность, не утонченная игра эмоциями, не ночное "зрение", а душевное напряжение, которое нарастало и разряжалось, сокровенно шептало и наливалось звуковой энергией, переводя жанр песни чуть ли не в вагнеровский формат. В итоге лирическая программа немецких песен прозвучала у певицы и пианистки как впечатляющая драма жизни - трагическая и торжествующая одновременно, страдающая и сливающаяся с музыкой, что, собственно, и составляет суть немецкого романтизма.
Кстати
В этом году Музею музыкальной культуры им. М.И. Глинки исполнилось 100 лет. История музея берет свое начало в Московской консерватории, где с первых лет ее существования собирались редкостные музыкальные материалы - документы, автографы, рукописи, коллекции инструментов.