Программу вечера маэстро Спиваков провел под девизом "Ночь любви" (Liebesnacht), развернувшуюся в целый век австро-немецкого романтизма от раннего Шуберта (Симфония N 4), Вагнера (тематический круг "Тристана и Изольды") до Шенберга ("Просветленная ночь") и исполненной в бисовом формате "Цецилии" Рихарда Штрауса с ее страстным чувственным напором, отсылающим "девиз" в бесконечность.
В качестве преамбулы к выходу Вальтрауд Майер с вагнеровским любовным репертуаром прозвучала "Трагическая" симфония Шуберта, которую Спиваков интерпретировал в философском ключе, уместном скорее для Брукнера.
Оркестр звучал монолитно, плотно, без привычного "легкого" шубертовского дыхания и изящного скольжения по партитуре лендлера и менуэта, которые, казалось бы, "в крови" у самого Спивакова.
В симфонии крупно проступали рельефы драматических тем, "трагические" контрасты. Плотную оркестровую напряженность маэстро сохранил и в "Просветленной ночи" Шенберга, которую исполнил в поздней авторской версии (1943), сделанной для струнного оркестра. Здесь у маэстро беспрерывно разворачивалась модерновая ткань, разъедаемая альтерацией, переплетающимися, как "горгона", оркестровыми линиями, лишь на мгновение распутывавшимися в вальсе. И только финальные флажолеты скрипок "просветлили" это исступленное звуковое поле.
Но оркестр в тень не ушел. Он остался заметным даже когда на сцене появилась Вальтрауд Майер.
В первом отделении певица исполняла цикл песен Вагнера на слова Матильды Везендонк (Wesendonck-Lieder) - знаменитые послания любви Вагнера к своей возлюбленной, ставшей для него прообразом Изольды. Для многих певиц этот цикл является выражением сокровенной сущности любви, но Вальтрауд Майер поет эти песни в другом измерении - в "мистическом", исполняя их от лица Изольды или того образа "вечной женственности", присутствие которого чувствовали романтики.
Пять стихов Везендонк в ее исполнении - это не пять песен, а пять "явлений" существа из мира вечности. И филигранный голос Майер, выплывавший, словно из воздуха, в "Ангеле", передавал в этих песнях не конкретное чувство, не страсть, не страдание, а ту силу, которая простирается над всем, - над оркестром, над любовной экстатичностью "Грез", над ситуацией "вечной разлуки" в стихах "В теплице".
В финале программы, в сцене смерти Изольды, Майер, поразившая своим артистизмом и тонким музыкальным качеством звука, одолевавшего эмоционально форсированный оркестр, пела не о смерти, а об освобождении, "удаляясь" голосом в какое-то другое пространство.
В ту вечную "ночь" любви, которую открыл в музыке Вагнер.