27 марта в день рождения великого музыканта в Большом зале откроется уже четвертый фестиваль. В афише нет ни одного случайного концерта, но главным событием должно стать выступления в Москве и Петербурге Симфонического оркестра Баварского радио во главе с выдающимся дирижером Марисом Янсонсом. Это первый фестиваль, когда в зале не будет Галины Вишневской, которой не стало в декабре.
Первый концерт фестиваля - "Реквиемом" Верди. Когда вы ее составляли, вас не страшила мысль открывать форум заупокойной мессой?
Ольга Ростропович: Так произошло случайно. Я на сто процентов уверена, что папа там этим процессом руководил. Сначала на открытие у нас был запланирован совершенно другой концерт. Но по невероятному стечению обстоятельств, этот концерт сорвался, к моему величайшему расстройству. Я стала искать альтернативу. И когда был сделан выбор в пользу приезда оркестра и хора театра Comunale di Bologna с "Реквиемом" у меня была совершенно другая мотивация - достойно отметить 200-летие Верди. На тот момент это казалось абсолютно достойной заменой. Тем более, что мама очень любила "Реквием". Она пела, папа дирижировал. Есть записи их исполнений.
Как вы относитесь к витающей в воздухе идее, чтобы теперь фестиваль носил не только имя Мстислава Ростроповича, но и Галины Вишневской?
Ольга Ростропович: Я категорически против. Мама всегда очень твердо отстаивала свою творческую индивидуальность певицы и актрисы. Она очень не любила, когда ее называли супругой, женой. Она очень не хотела, чтобы папа приходил дирижером в Большой театр, и никогда не скрывала этого. Театр всегда был ее планетой, где она была полноправной хозяйкой, примадонной. У родителей был удивительный творческий и человеческий союз, но при этом каждый из них имеет право и достоин, на собственное имя. У папы есть фестивали, у мамы - конкурс оперных певцов и Школа. Пусть все так и будет.
Кстати, что вы думаете по поводу того криминального сериала, что сейчас разыгрывается в Большом театре?
Ольга Ростропович: Я не верю ни своим глазам, ни ушам. Это просто уму непостижимо! Но я не думаю, что проблема только Большого театра. Разве можно раньше было себе представить, что у нас на светофорах одна машина будет расстреливать другую или какие-то отморозки будут отбирать пенсии в подъездах у стариков. Мне кажется, вопрос в том, что люди ни в Бога не верят, ни черта не боятся, а парткомов уже нет. А мораль обществу никакими, даже самыми строгими законами, привить нельзя.
Совсем недавно произошло ваше официальное назначение руководителем Центра оперного пения Галины Вишневской. Для Вас это ожидаемая ситуация?
Ольга Ростропович: Мама меня к этому готовила и морально, и главное - профессионально. Я была с ней бок о бок последние пять с половиной лет. Она настаивала, чтобы я каждый день ходила с ней на все занятия и репетиции с учениками. Я точно знаю, что она хотела, а чего - нет. Мало того, перед своим уходом, дело было в клинике в Германии, она мне оставила важную аудиозапись. Она вдруг сказала строго, как только она и умела: "Оля, сейчас сиди и записывай". Я не совсем поняла, что значит "записывай": блокнот доставать, карандаш?.. И она мне дала абсолютно четкие указания, как жить дальше. В тот момент мне даже дурно стало: я не была готова к такому разговору.
Если не секрет, что самое важное в этой записи?
Ольга Ростропович: В этой записи много очень личного. Но она сказала, что хочет, чтобы я занималась ее делом после нее. "Я не хочу, чтобы после меня были "Сандуновские бани" - это ее слова. И тут уже нет вопроса: хочу ли я этим заниматься. Я должна и обязана. Я не могу допустить, чтобы имена моих родителей кто-то использовал вопреки их воли.
И каков ваш план действий на новой должности?
Ольга Ростропович: Я уже пригласила новых педагогов - замечательных певцов Маквалу Касрашвили, Елену Зарембу и Анатолия Лошака. Они приняли мое предложение и уже начали работу. Это великое счастье для наших студентов. Самое главное для Центра - выпускать хороших певцов. Сейчас после тех потерь, которые мы понесли, нужно полностью сконцентрироваться на учебном процессе. Его высочайшее качество всегда было непреложным требованием мамы.
Вся ваша большая семья соберётся в Москве на фестивале?
Ольга Ростропович: Моя сестра Лена приедет. Мои сыновья, Олег и Слава, к сожалению, не смогут. Они учатся в Америке. А Слава вообще в этом году школу заканчивает, должен в колледж поступать. Это безумно трудный и ответственный процесс. Для подготовки у него всего два месяца осталось. Он должен с алгеброй совладать, чтобы не завалить диплом. Я уж, грешным делом, думала, как ему помочь, ведь папа почетный доктор почти 30 американских университетов. Но в Америке такой подход не работает. Место твоей будущей учебы зависит только от тех баллов, что заработаны тобой по окончанию школы. Так что лето будет у меня не простым. К тому же мой старший сын Олег изъявил категорическое желание лето провести в Москве и заниматься на курсах русского языка.
Вам не обидно, что интересы ваших сыновей никак не связны с музыкой, во всяком случае, пока?
Ольга Ростропович: Для меня, как для всякой, матери, важно, чтобы они были здоровы, счастливы и успешны в той профессии, какую они сами выберут. Обидно другое, что пока музыка это не часть их духовной жизни. Но вот совсем недавно они захотели пойти в Metropolitan на "Травиату", после чего очень горячо обсуждали увиденное и услышанное, что стало для меня приятным сюрпризом. Мне очень жаль, что у меня нет возможности проводить с ними больше времени.
Но вы с сестрой, наверное, также с детства привыкли к частым разлукам с родителями?
Ольга Ростропович: Это правда. Когда их долго не было, мы очень грустили, рыдали. И безумно радовались, когда они приезжали. Мы начинали готовиться к их возвращению за несколько дней. Салаты резали, на стол накрывали. Какие-то новые прически придумывали, чтобы красивый бант был правильно завязан. И обязательно подтирали двойки в дневниках. На всех фронтах кипела работа. Проверяли на всякий случай портфель, потому что знали, что папа невзначай может залезть, поэтому все записки от мальчиков всегда выбрасывали. Ведь привезённые подарки надо было заслужить. Все было очень строго. У меня же не хватает сил быть строгой со своими детьми.
А вы в большей степени папина или мамина дочка?
Ольга Ростропович: Папина. В детстве я была на него очень сильно похожа - пухленькая в очках. А Ленка была всегда мамина дочка - складная такая, изящная. Я ей иногда до слез завидовала. Но с возрастом, я даже не знаю, почему, Лена становится все больше похожа на бабушку, папину маму, а я - на маму голосом, манерой говорить. Но характер у меня папин - это стопроцентный факт. И благодаря ему я могла красиво на виолончели играть, и рояль освоила. Ни в коем случае, не на таком уровне, как папа, но все-таки двумя музыкальными инструментами я овладела.
Вы теперь глава всемирно известного рода. Как будете распоряжаться наследством? Что ждет, например, дом на Мойке в Петербурге или квартиру в Париже?
Ольга Ростропович: Мама оставила завещание и для меня, и для Лены, где все очень четко распределено. Мы ничего не будем продавать с аукционов, чтобы потом делить эти деньги. И драть волосы друг другу за копейки мы не станем.