Атмосфера конкурса изменилась после ухода Вана Клиберна?
Ричард Родзинский: Атмосфера другая, хотя сам Ван Клиберн не приходил в зал слушать конкурсантов. Объяснял тем, что слишком волнуется за них, сопереживает. Его человеческий феномен был таким же особенным, как и талант музыканта. В Москве это заметили и оценили. Ван всегда повторял: я там был сенсацией. Конечно, все, что происходило в тот момент, было необычным: время "Холодной войны", и вдруг в Москве появился американец с таким огромным сердцем! Для меня самым важным в Клиберне было то, что он умел глубоко любить: людей, музыку. И эту любовь он передавал публике. Помню, как два года назад, в Москве во время Конкурса Чайковского проходила его пресс-конференция, и кода, по окончании, он пошел к машине, его окружила огромная толпа обожателей. Мне позвонила известная журналистка из New York Times и спросила: "Никогда в жизни я не видела таких эмоций, такого восторга. Что это?" Я ответил: "Это просто любовь". Ван Клиберн всю жизнь давал эту любовь через музыку, через душу, а публика чувствовала это и посылала ему ответ.
У него были принципы, которые он хотел бы, чтобы усвоили молодые музыканты?
Ричард Родзинский: Проблема в том, что у него было много идей в голове, много опыта, но он никого не хотел учить. Он просто не хотел никому навязывать свое мнение, свою волю. Всегда говорил: "о, гу-уд! хорошо!" Мне рассказывали, что когда по приглашению Ольги Ростропович он проводил мастер-класс в Москве, первый час он просто молчал, пока его друг Томми Смит не сказал ему за кулисами: "Это же мастер-класс! Ты должен говорить!"
Но когда конкурс организовывался, у него, вероятно, были программные установки?
Ричард Родзинский: Дело в том, что Клиберн конкурс не организовывал. Все было сделано через Национальную Гильдию преподавателей фортепиано. Здесь, в Форт Уорте на вечеринке Гильдии ее основатель и президент доктор Ирл Эллисон подарил матери Клиберна чек на 10 000 долларов с предложением сделать конкурс "в честь маленького Вэна". Все ахнули. А Клиберн разволновался: что и как теперь надо будет делать? Мать ему ответила: "Тебе ничего не надо делать. Конкурс пройдет один раз и больше не будет". Но вышло иначе.
Работая многие годы с Конкурсом Клиберна, вы внедрили много идей, в том числе веб-трансляции, спецзаказ конкурсного сочинения композитору и так далее. Теперь работает новая команда. Какие нововведения заметили?
Ричард Родзинский: Изменилось немногое, хотя почти все, с кем мы работали предыдущие двадцать лет, ушли. Важно, что сохранилась волонтерская организация при конкурсе. Это почти тысяча людей, бесплатно делающих огромную организационную работу. Изменилась система голосования. Новый президент Жак Марки не захотел использовать компьютерную систему. Знаю, что и в России с этим были проблемы на Конкурсе Чайковского: многие не понимали, как можно просчитывать игру пианиста на компьютере.
Суть состояла в том, что эта система исключала возможность дискуссии.
Ричард Родзинский: Да, и Гергиев хотел, чтобы дискуссия была. Но проблема может возникнуть, если в жюри присутствует, скажем, такая сильная личность как Леонард Бернстайн или Исаак Стерн, который, когда его пригласили работать в жюри, где было 12 человек, воскликнул: "Зачем так много людей? Я сам могу все сделать!" Естественно, дискуссия возможна, и на Конкурсе Чайковского перед подведением итогов у пианистов такая дискуссия была по инициативе Гергиева.
Сейчас на Конкурсе Клиберна идут финальные прослушивания. Какие впечатления? Отражаются ли в этом конкурсе какие-то исполнительские тенденции?
Ричард Родзинский: Мне трудно быть объективным: я не слушал конкурс целиком. Но пока никто не поразил меня. Скорость, техника у всех - это не вопрос. Но высокий исполнительский уровень - это, прежде всего, музыкальная интерпретация, любовь к музыке. Это чувство стиля и культура. Скажем, Шопен - это не только авторский стиль или интерпретация нот, но и культура, которая стоит за его музыкой, в том числе русско-польская история. Я вижу сегодня тенденцию в том, что совсем молодые люди, почти дети играют на конкурсах и побеждают. Они еще ничего не пережили, даже любовь, не пропустили культуру через свое сердце, несут все в голове. И они побеждают, выступают перед публикой, вдохновляют ее. Тот же Даниил Трифонов, победитель Конкурса Чайковского, очень-очень молод. Я вспоминаю, как мы делали программы в Метрополитен-опера, где пели молодые певцы. Все было хорошо: техника, голос, языки. Но чего-то нам не хватало: мы не испытывали любви. Именно это сейчас ощущается в конкурсах.
В воскресенье вечером Cliburn Competition объявил своих лауреатов: 1 место и приз в 50000 долларов получил Вадим Холоденко (Украина, Московская консерватория, педагог Вера Горностаева), 2 место и приз 20000 долларов - Беатрис Рана (Италия), 3 место и приз 20000 долларов - Шен Чен (США). Подробности и интервью с Вадимом Холоденко читайте в номерах "РГ".
Справка "РГ"
Конкурс Клиберна (Van Cliburn International Piano Competition) учрежден в 1962 году и проводится в Форт-Уорте (США, штата Техас) раз в четыре года. Среди его лауреатов - Николай Петров, Раду Лупу, Владимир Виардо, Александр Торадзе, Барри Дуглас, Алексей Султанов, Станислав Юденич, Ольга Керн и др.