Во всех трех турах он выделялся не только редким артистическим темпераментом, умением "схватить" зал с первой ноты, но и внятными, убедительными интерпретациями, стилистическим вкусом, целостностью мышления. Соната №1 Рахманинова, Концерт № 3 Прокофьева и Концерт № 21 Моцарта, Birichino современного греческого композитора Кристофера Теофанидиса, квинтет Франка - в этом разножанровом репертуаре, с разной звуковой "оптикой" Вадим Холоденко поражал качеством: гипнотическая энергетика и брутальная "мажористость" в Прокофьеве, сверкающие плотные "венские" пассажи и живая нежность звука в Моцарте. Логика и ясность в Рахманинове. Интерпретация нового сочинения Теофанидиса и исполнение камерного квинета были отмечены спецпремиями. Фактически по всем номинациям он оказался лучшим. Теперь ему предстоит трехлетний ангажемент с концертами в США и Европе. Как заметил Дмитрий Алексеев: "Иногда на конкурсах происходит открытие, и это открытие произошло. Новый победитель - уже сложившийся яркий артист, который в лучших своих исполнениях достигает вершин, сравнимых с большими великими пианистами". О том, как Вадим Холоденко пришел к своей победе, он рассказал в эксклюзивном интервью "Российской газете" сразу после церемонии награждения в знаменитом техасском зале Bass Performance Hall:
Что ощущали сейчас, когда Bass Hall буквально "взорвался" от эмоций?
Вадим Холоденко: Вы знаете, я за 26 лет участвовал во многих конкурсах, и всегда у меня была установка - просто делать свое дело, а как там должно быть, так и получится. В этот раз все сложилось удачно. Но для меня это был настолько тяжелый марафон, что я сейчас, конечно, понимаю, что произошло что-то большое, но пока не до конца. Настолько я выжат.
Программа на конкурсе Клиберна была очень тяжелая: три сольных выступления, два концерта с оркестром. Вы готовили что-то новое к конкурсу, кроме специального сочинения?
Вадим Холоденко: На конкурс такого уровня было бы смело брать что-то совсем свежее. Здесь требуется наигранный репертуар. Единственным новым произведением для меня был концерт Моцарта, ну, и специальное сочинение Birichino Теофанидиса. Готовился я совершенно обычно - 8-10 часов в день за инструментом. Вот и все. Меня, кстати, удивило, что мне дали еще спецпризы за исполнение сочинения Теофанидиса и за камерную музыку. Я был уверен, что эти призы дадут тем, кто не прошел в финал. Но самому мне понравилась музыка Теофанидиса. Обычно в конкурсы присылают что-то непонятное: иногда сразу не поймешь, с какой стороны ноты открыть. А здесь была достаточно симпатичная и легкая вещь.
Вы обмолвились сегодня, что каденцию к 21-му концерту Моцарта, который играли в финале, сочинили прямо в самолете?
Вадим Холоденко: Да, пока я летел в Техас, мне эта каденция пришла в голову. Обычно свои каденции пианисты пишут к тем Концертам, к которым нет авторской каденции или нет такой каденции, которая была бы так популярна, чтобы ее играли все. Как, скажем, совершенно гениальная каденция Бетховена к 20-му Концерту Моцарта. Мне же выбрать 21-й Концерт посоветовал пианист Сергей Главатских - ассистент моего профессора в Московской консерватории Веры Васильевны Горностаевой. И я очень благодарен ему за этот совет, потому что он попал в точку.
Вы родились в Киеве, но окончили Московскую консерваторию и аспирантуру. Как вы оказались в классе Веры Горностаевой?
Вадим Холоденко: Я окончил в Киеве школу при консерватории, аналог московской ЦМШ. Потом учился полгода в Киевской консерватории, поехал на конкурс Марии Каллас в Грецию, где взял Гран-при. Там в жюри сидела Вера Васильевна Горностаева, и она позвала меня в свой класс. Это был 2004 год. И так замечательно совпало, что в этот же момент оркестр Юрия Башмета "Новая Россия" предложил мне спонсорскую поддержу, потому что у меня было украинское гражданство. Я очень благодарен судьбе, что так все удачно получилось. Я учился 8 лет у Веры Васильевны и теперь буду ассистировать в ее классе. Перед тем, как сесть в самолет в Техас, я сдал последний экзамен в аспирантуре. Номинально до 1 июля я аспирант, но все экзамены уже сданы.
Вы так прочно связаны с Московской консерваторией. Почему не играли на Конкурсе Чайковского, но выбрали Конкурс Клиберна?
Вадим Холоденко: Конкурс Клиберна для меня не так страшен как Конкурс Чайковского. Один выход на сцену Большого зала консерватории чего стоит. Я играл в Большом зале: это настолько особенное место, что очень сложно расслабиться. В Большом зале надо играть так, как умели играть Рихтер, Гилельс - только с таким наполнением. Ну, а в зале Bass Hall играть очень приятно: акустика зала очень располагает. Кроме того, здесь я никого практически не знаю. И от этого тоже легче.
До сегодняшнего момента ваш концертный опыт в России был не слишком активным?
Вадим Холоденко: У меня много было интересных проектов. Например, я сыграл все 32 Сонаты Бетховена в Днепропетровске в зале консерватории. Это была рискованная затея - 7 вечеров. Организовали так, что перед каждой сонатой музыковед рассказывал о сочинении, а потом я выходил и играл. Получилось очень хорошо. Недавно у меня были интересные концерты в Загребе на Биеннале современного искусства. Мы играли с пианистом Андреем Гугниным "Весну священную" Стравинского. Много концертов у меня было в Японии, поскольку я выиграл конкурс в Сендаи и имел контракт на три года.
А сейчас уже имеете представление, какой концертный конвейер ожидает вас после победы на конкурсе Клиберна?
Вадим Холоденко: Завтра мне объяснят. Я надеюсь, что контракт не коснется России. У меня уже запланированы концерты на следующий сезон: в Красноярске, в Нижнем Новгороде, в Москве. Я по России прилично поездил - от Калининграда до Камчатки.
Вы живете и выступаете в России, окончили Московскую консерваторию, а победили как гражданин Украины. Кстати, впервые в истории конкурса Клиберна.
Вадим Холоденко: Я родился и вырос в семье, где говорили по-русски. И для меня вообще такое разделение - русские-украинцы - выглядит странным. У меня ощущение абсурда от этого. То, что касается победы, то учеба моя началась в Киеве. Моя мама окончила обычную Детскую музыкальную школу, и дома у нас стояло пианино. В какой-то момент она отвела меня к своему педагогу в музыкальную школу. И я очень благодарен, что педагог увидела что-то во мне и посоветовала отправить меня в школу при консерватории. И там у меня были очень хорошие преподаватели: Наталья Гриднева и Борис Федоров, а потом Вера Васильевна Горностаева в Московской консерватории. Я рано начал играть на конкурсах. Свой первый взрослый конкурс я играл, когда мне было лет 14: Конкурс Листа в Будапеште. Это было безумие. И потом пошло: конкурсы-конкурсы. Но, наконец, наступил сегодняшний день. Больше я не буду играть на конкурсах.