Я приехала в Италию на остров Искья ровно 30 лет спустя. В июне 1983 года Бродский две недели гостил здесь у своего друга-слависта Фаусто Мальковати, с которым познакомился еще в 60-е в родном городе. Фаусто был на стажировке в Ленинградском университете. Потом он стал профессором Миланского университета, и они общались, когда Бродский приезжал в Италию. На вилле родителей Фаусто Бродский и остановился, сочинив тогда шуточное стихотворение: "Прекрасна каза Малковати/ Одна беда - малы кровати". Прекрасна была и Искья. Остров-вулкан.
Если двигаться от Неаполя на пароме или катере, то навстречу выплывают сразу как бы два острова - серая скала Арагонского замка и соединенная с ней перешейком кружевная береговая линия Искьи. Говорят, под водами Неаполитанского залива прямо в порту погребен некогда процветавший римский город Аэнария. А до римлян здесь были греки, которые пришли сюда столетий за семь до нашей эры и основали на Искье свою первую колонию на Западном Средиземноморье. Они назвали ее Питекуза, "город сосудов". Бабочки, лимоны, цветы на глиняных кувшинах и сегодня почти неотделимы от местных пейзажей.
Об Искье писали Гомер и Вергилий; здесь жил Микеланджело, именем которого назвали сторожевую башню; на термальных курортах отдыхали Ницше, Ибсен и Г.Х. Андерсен; а в отеле, где я жила, показывали "ванну Гарибальди" - он в ней залечивал раны целебными водами в июне 1864-го. На Искье бывали Гоголь и Батюшков, Брюллов и Айвазовский. Погостив у Горького на соседнем Капри, сюда заглядывали Шаляпин и Станиславский.
Но осмелюсь предположить, что первым в этом пантеоне великих был для Бродского все-таки Оден, посвятивший острову строки: "Тебя я славлю, Искья, тебя, где попутный ветер счастье приносил". Я думаю, для Бродского было важно, что Оден снимал здесь дом с 1948-го по 57-й, что именно остров Искья стал для него летним "европейским пристанищем", после того как в возрасте 32 лет (в том же, что и Бродский из СССР) Оден уехал из Англии в Штаты.
Оден был первым, кого Бродский встретил на Западе, Одена он причислял к "своим святым", говорил, что начал писать по-английски, чтобы быть ближе к человеку, которого считал "величайшим умом ХХ века", ему он посвятил эссе "Поклониться тени". А потом на съемках в Венеции полушутливо сказал нам, что заработал себе первый инфаркт на сигаретах "LM", которые начал курить в подражание Одену.
И вот дом Одена на Искье: словно кто-то перекинул желтый мост у подножия горы, утопающей в лимонных садах и лиловых зарослях бугенвиллей. И его любимый бар "Мария", который теперь называется "Интернациональный". В 50-60-х годах здесь собиралась европейская богема. Гуттузо, Трумен Капоте, Моравиа, Пазолини...
У входа фотография Одена за столиком, навсегда забронированным за ним. "Неподалеку Вергилий жил, и У. Х. Оден вино глушил..."
Осенью 93-го года Бродский снова жил на острове Искья в доме родителей Фаусто Мальковати вместе с женой Марией и недавно родившейся дочкой Анечкой. Там он написал стихотворение "Иския в октябре" и посвятил его Фаусто Мальковати. Я не знала этих стихов и прочла их уже на Искье. Это было главное, что со мной там произошло. Потому что по датам я вдруг поняла, что именно с острова Искья он отправился к нам на съемки в Венецию в начале ноября 1993 года и что я повторяю его путь ровно через 20 лет... Потому что в ноябре исполнится 20 лет с того момента, когда мы с Алешей Шишовым и Евгением Рейном снимали фильм о нем "Прогулки с Бродским".
Старинный белый особняк с обшарпанной штукатуркой у самого синего моря, женщина на балконе, развешивающая белье, кованые решетки, ставни... Почти портретное сходство со стихами. "Теперь штукатурка дворцов не та, цены не те и не те счета...", "Рыбак уплывает в ультрамарин от вывешенных на балкон перин...", "Немыслимый как итог ходьбы, остров как вариант судьбы..."
В конце 50-х на острове Искья купил себе роскошную виллу Лукино Висконти, переделал ее на свой вкус, почти безвылазно жил там и работал. Он и похоронен в парке своей виллы под камнем, словно упавшим с горы. "И пальцем при слове "домой" рука / охотней, чем в сторону материка, / ткнет в сторону кучевой горы / где рушатся и растут миры". Мало кто знает, что на Искье нашел свой последний приют человек, снявший "Смерть в Венеции". А для меня все зарифмовалось.
С Бродским всегда так - мистика не кончается.