Раньше вы были директором Ясной Поляны, сейчас - советник президента по культуре. Недавно вы говорили, что в федеральном бюджете предусмотрено только 0,7 % на культуру, а в бюджетах субъектов Федерации - около 3 %. Речи на таком высоком уровне, в присутствии президента, могут как-то изменить ситуацию?
Владимир Толстой: Капля камень точит. Если удастся сделать главное в этом году - выработать и принять разумный документ под названием "Основы государственной культурной политики", это даст надежду, что изменится ситуация в отношении к культуре. Соответственно, это отразится в бюджете. Никакие хартии и декларации не могут прямо повлиять на бюджет, а тем более на менталитет нации. Но государственные документы, указы и поручения президента, постановления правительства - могут, должны и влияют.
У нас нет избытка культуры
В одном из уральских областных центров культурная общественность готовилась к инаугурации губернатора. Там сильные театры оперный, драматический, музкомедии... А кончилось тем, что к губернатору позвали только одного знаменитого шансонье.
Владимир Толстой: А в другом регионе, выполняя указ президента о повышении зарплаты бюджетникам в сфере культуры, пытаются соединить в нечто единое театр и дом культуры под эгидой филармонии... Все это от непонимания специфики и сущности разных по природе явлений.
Это Тюмень у нас прославилась. Откуда же взяться при таком уровне понимания системному подходу к культуре?
Владимир Толстой: Первый постулат лежит на поверхности. У нас нет избытка культуры. Сокращать эту сферу или оптимизировать ее, не понимая, что она и без того недостаточна, абсолютно преступно. Да, сегодня такая ситуация, что нужно подтягивать пояса. Бюджет страны не может себе позволить резкого увеличения финансирования этой сферы. Да, нужно очень аккуратно модернизировать, что-то нужно встряхнуть, заставить развиваться. Например, театры, которые давно не показывали новых достижений, или академические институты. Но это не значит, что их нужно вполовину сократить, тем более - закрывать. Оптимизм, оптимизация, оптимум - эти слова должны означать "улучшение". А что мы видим на деле? Сжимание культурного поля как шагреневой кожи.
Так, может, назрела необходимость в законе о меценатстве? В Америке культура поддерживается вовсе не из госбюджета...
Владимир Толстой: Это не совсем так. В США вкладываются огромные госсредства в сферу культуры. Формы распределения этих денег другие, но это те же государственные деньги. Такая система выстраивалась там десятилетиями, в Англии - столетиями. Она не может возникнуть ниоткуда, из самого факта принятия закона о меценатстве. Ничто не мешает меценатам сегодня бескорыстно поддерживать культуру. В конце концов есть закон о благотворительной деятельности. Беда в том, что большинству наших меценатов закон нужен лишь для того, чтобы ловчее уйти от налогообложения. К этой проблеме подходят в разных странах по-разному... Россия не должна копировать. Мы не можем следовать и китайской модели, хотя она очень привлекательна - там строят гигантские музеи, потрясающие театры, скупают со всего мира лучших педагогов и за любые деньги заставляют работать на свою систему.
А откуда берутся эти "любые деньги"?
Владимир Толстой: Это государственные деньги. Но сейчас у Китая и мощная экономика, и жесткая государственная система, которая работает: поставлена задача - ее выполняют. И потом, конечно, гигантское население. Все это позволяет им иметь по несколько сотен тысяч музыкантов каждого направления. У нас же оркестрам не хватает духовиков - скоро будем их покупать из-за рубежа, потому что за 30 лет у нас утрачены традиции музыкальной школы.
У нас просто нет мотивации - зачем учиться музыке, если нет перспективы?
Владимир Толстой: Нельзя говорить, что государство не поддерживает культуру вообще. Значительные средства были выделены на реконструкцию Большого театра, строительство второй сцены Мариинки. Большие деньги идут на музеи Кремля, Эрмитаж, Третьяковскую галерею. Главные символические объекты государство щедро поддерживает. Строятся новые театры в Астрахани, Саранске, после реконструкции открывается театр в Пскове. Это очень хорошо. Но было бы еще лучше, если бы сопоставимые объемы финансирования направлялись на поддержание системы в целом. Что нам нужно? Воспитать или, как минимум, не потерять будущего зрителя, слушателя, читателя. Как в спорте: есть профессиональный и массовый спорт. Мы отдаем детей в секции, не каждый станет чемпионом - зато все будут здоровее. То же самое в культуре - музыкантом мирового уровня станет один из нескольких тысяч. Но все вместе будут здоровее духовно.
О бедном музее замолвите слово
Вы упомянули Эрмитаж и крупные музеи. А как быть, например, с Пермской художественной галереей, которую предлагают выселить?
Владимир Толстой: Хороший пример, остроскандальный, если хотите. Где будет жить Пермская художественная галерея с блистательной коллекцией древнерусской деревянной скульптуры? Сейчас она располагается в Спасо-Преображенском соборе, который передан в собственность Пермской епархии РПЦ. Конечно, плохо, что большая группа музеев в советское время оказалась в стенах монастырей, храмов, хотя это помогало сохранить их от разрушения. Наверное, постепенно нужно возвращать храмы Церкви. Но это не может делаться так: вечером - стулья, утром - деньги. Вы постройте здание для музея, новое, современное, оборудованное, с фондохранилищем, с удобством для посетителей, с возможностью интерактивных занятий, в центре города, а не на выселках - и музей переедет с радостью.
Сейчас то же самое можно сказать о Государственном литературном музее с потрясающей коллекцией, которую во всем объеме никто не видит.
Владимир Толстой: Территория бывшего Высоко-Петровского монастыря - не лучшее место для музея. Там неуютно посетителю, негде разместить экспозиции. Такого рода музею нужно отдельное здание тысяч на 10 квадратных метров. Что бы сделали в Китае? Построили бы такое здание в первую очередь под музей, а потом уже под очередной офис или торговый центр... У нас же в первую очередь попытаются выселить под музей московский окружной суд, даже если он находится на Арбате. Или приспособить негодное для музея, на мой взгляд, здание на Зубовском бульваре.
Наш читатель Николай Тюканько из города Сурож Брянской области обращается к вам: "Я житель маленького городка - 10 тысяч население. На наш город вещают две государственные и две коммерческие радиостанции. Хотелось бы, чтобы государство больше обращало внимания на малые города. Чтобы в каждом городе было доступно вещание радио "Культура" или "Орфей". Не нужно считать, что в малых городах живут одни неучи".
Владимир Толстой: Просто бальзам на душу. В малых городах остались лучшие учителя, неиспорченные люди, на энтузиазме которых держатся самодеятельные студии, кружки. Боюсь, кстати, потому они и сохранились, что у них какие-то телеканалы (я, конечно, не имею в виду "Культуру") не принимаются.
В Гусь-Хрустальном тем временем закрывается музей. Сначала закрыли Стекольный завод - единственное градообразующее предприятие. Что ждет жителей этого "малого города"?
Владимир Толстой: Насколько я знаю, музей в Гусь-Хрустальном входит во Владимиро-Суздальское музейное объединение, которым сейчас руководит Светлана Евгеньевна Мельникова. Думаю, она не даст в обиду музей. Хорошо, когда в маленьком городе остался свой живой культурный центр - музей, библиотека. Это центры притяжения, где работают кружки, происходит общение людей. Но вообще, малые города - проблема, которая нуждается в отдельной государственной программе.
Храмы и музы
Иерархия ценностей рухнула за последние десятилетия во всем мире, но у нас это особенно очевидно. Дикое напряжение вызывают сегодня различные попытки создания "новых культурных ценностей". К чему это может привести?
Владимир Толстой: Конфронтация мне кажется искусственной. Не может быть новаторства без знания традиции. Настоящий художник открывает новые горизонты, блестяще владея классической школой. Когда же дилетант, необразованный человек, начинает нас эпатировать, полагая, что это новое слово в искусстве, - получается фальшь.
Допустим, провокативный спектакль молодого режиссера не устраивает православно настроенных зрителей. Может ли идеология быть критерием художественной оценки светских произведений?
Владимир Толстой: Нет, понятно, что это проявление невежества. Но главная проблема ведь - в общем низком культурном уровне и зрителей, и творцов. В равной степени ненормально - плясать в масках и колготках в православном храме и выскакивать голым на сцену в храме муз. Есть и другая сторона: если не нравится то, что ты видишь на сцене в театре, можно, извинившись, выйти из зала или, дождавшись антракта, не пойти на второе отделение. Никому нельзя навязывать свои представления о смыслах...
Что вы думаете об этической Хартии для работников кино, которую собирается принять Союз кинематографистов России?
Владимир Толстой: Аналогом был взят так называемый американский Кодекс Хейса, который действовал в США в свое время. В самом демократическом государстве должна быть некая договоренность об этических нормах, которая не носит законодательного характера. Это корпоративная договоренность. Нельзя не признать, что сегодня американское кино во многом целомудреннее российского. Только поймите меня правильно, я не сторонник запретов и прописанных ограничений. Но все чувствуют, что с этическими нормами в нашем обществе происходит что-то не то. Как избежать перехлеста насилия, слишком откровенных сцен, которые становятся доступными неокрепшим маленьким мозгам и душам?
Свои среди чужих
Что вы думаете про систему квотирования в нашем кинематографе?
Владимир Толстой: С помощью такой системы Франция добилась того, что французы смотрят в основном французское кино. По сути это недемократичный метод, противоречит законам открытого рынка, но зато - защищает национальные интересы, стимулирует развитие национального кинематографа. Российский президент противник квотирования. Может быть, нужны другие формы. Например, сделать новогодние каникулы временем для национального кинематографа: не выпускать в эти дни на экраны американские блокбастеры. Зато летом - пожалуйста, летом наши фильмы реже выходят. Правда, нужно найти рычаги влияния на прокатчиков. Не говоря о том, что нужно достаточное количество качественного национального кино хотя бы на все каникулы.
А почему мы не говорим о квотировании для телевидения?
Владимир Толстой: Во-первых, телеаудитория с каждым годом стареет, молодежь все меньше смотрит ТВ. Дети еще смотрят, подростки уже реже, и, конечно, не центральные каналы, а что-то вроде ТНТ, СТС. Во-вторых, телевидение зависит от рейтингов. Даже "Первый канал" говорит: зарабатываем мы на рекламе, значит, в прайм-тайм зрительская аудитория должна быть больше, чем у конкурентов. И если там будет интеллигентное, спокойное, тихое "ток-шоу", то 9 из 10 зрителей тут же переключатся на другой канал. Но если человек с дикими глазами будет что-то орать, то 9 из 10 останутся на этом канале... Проблема есть, не говорить о ней нельзя, но у меня нет особых иллюзий, что решить ее можно в один день.
Нужен ли единый Союз писателей?
Сегмент электронных книг по сравнению с Европой, США и Японией у нас пока мизерный. А между тем количество книжных магазинов, по данным конца прошлого года, снизилось в четыре раза.
Владимир Толстой: По сравнению с 20-летней давностью - в 8 раз.
Ситуация патовая, потому что книжные магазины приравнены к объектам книжной торговли, и никакого послабления в плане арендной платы для них не предусмотрено. Что с этим можно сделать?
Владимир Толстой: В ноябре прошлого года президент России встречался с представителями литературного сообщества - итогом стал, в частности, целый перечень поручений правительству. В том числе и о возможности финансовой поддержки книготорговых организаций, осуществляющих социокультурную деятельность... Но здесь нарушена вся цепочка: автор, издатель, книжный магазин, библиотека, покупатель, читатель. Почему резко падают тиражи? Раньше по всей стране, в каждый книжный магазин доставлялось небольшое количество книг, и они покупались. Сегодня все они лежат в группе столичных магазинов. Региональные издатели маленькими тиражами продают свое только у себя. И ты уже не знаешь, что печатается в Вологодской области или в сибирских городах. В книжных магазинах начинают продавать сопутствующие товары, которые постепенно вытесняют книгу. Книжные магазины, как правило, раньше были в центре, в хороших зданиях. С точки зрения коммерции, сегодня это всего лишь торговая площадь. Но ясно, что без книжных магазинов нельзя. Значит, нужны другие правила для них, причем, чтобы под видом книжной торговли не торговали чем угодно.
Перед последней встречей литераторов с президентом России много говорили о том, что там пойдет речь о создании единого Союза писателей?
Владимир Толстой: Единого Союза писателей и не задумывалось. Идея в том, чтобы по аналогии с Фондом поддержки кинематографа создать фонд поддержки литературы. Именно как экспертное сообщество, опирающееся на писателей, библиотекарей, издателей. Это очень эффективно. Чем хороши были в Фонде кино прошлогодние открытые собрания? Собираются люди профессиональные, у всех свои интересы, своя продюсерская история. Но друг перед другом в открытую - стыдно поддерживать халтуру. Все видят, за что ты голосуешь. В выигрыше остаются действительно лучшие проекты.
Репетиция конкурса
Недавно прошло заседание оркомитета конкурса Чайковского. Насколько известно, были приняты кардинальные решения, создана дирекция конкурса, изменен регламент голосования, система отбора. Продолжится ли сотрудничество оргкомитета конкурса с западными партнерами?
Владимир Толстой: Оргвопросы еще обсуждаются. У конкурса будет постоянно действующая дирекция. И от сотрудничества с зарубежными менеджерами никто не отказывался. Велико желание вернуть авторитет и статус этого конкурса как одного из крупнейших и лучших мировых музыкальных конкурсов. Со стороны государства есть готовность поддержки, в первую очередь финансовой, организационной. У конкурса должно быть очень авторитетное жюри - его представительность во многом определяет уровень. Необходимо также организовать отбор так, чтобы наиболее одаренные исполнители из разных стран или, как минимум, частей света смогли приехать на конкурс.
Конкурс больше не будет московским?
Владимир Толстой: Да, это решение принято: конкурс будет разделен на два города - Москва и Санкт-Петербург. С одной стороны, концентрация в одном пространстве позволяет масштабировать событие, с другой - важно охватить обе культурные столицы. Были и более радикальные мнения: одну из номинаций перенести, скажем, в Казань. Но остановились на том, что после конкурса и итоговых гала-концертов лауреаты проедут с концертами по стране. Сейчас определяются оркестры, которые будут выступать с конкурсантами.
Свет Ясной Поляны
Как вы относитесь к идее создания музея СССР на базе музея-мемориала В. И. Ленина в Ульяновске?
Владимир Толстой: Идея, может быть, и не бессмысленная. Такой музей можно сделать изящным и привлекательным. Фантазия нужна. 15 лет назад я предлагал сделать это в Тульской области в городе Советске. Открыть советскую столовую, советский дом культуры, музей СССР. В США на меня произвел большое впечатление городок Вильямсбург в штате Вирджиния. Там воссоздана атмосфера колониальной Америки. Но там есть стремление к подлинности. Если делают газету, то ее набирают, как в XVIII веке. Если мебель, то вымачивают дерево в дубовых бочках, не используют электроинструменты. Одежда из натуральной ткани, по старым технологиям. Четыре миллиона посетителей в год. Только на рекламу они тратят 50 млн долларов из своих доходов. Главное в таком музее - никаких "псевдо". Как только появляются сусальные ряженые в кокошниках - начинается фальшь. Утрата настоящего - это же праздник дьявола.
Чувствуется ваш опыт руководства "Ясной Поляной".
Владимир Толстой: Да, "Ясная Поляна" - это не просто музей-заповедник, а живая жизнь, к нам на лекции известных писателей, филологов, режиссеров набиваются полные залы, приезжают из Тулы, Калуги, из деревни пешком приходят и сидят на ступеньках. Нам привозили свои фильмы Говорухин, Шахназаров, Герман, Попогребский. Билеты в наш дом культуры раскупаются за 15 минут через Интернет, а мы несколько лет добивались, чтобы прежний ДК передали музею-заповеднику, потом еще несколько лет приводили его в чувства. Там двадцать с лишним кружков. Любое пространство можно сделать привлекательным, не только угождая низменным вкусам, а правильно организуя высокое.
Так ваш ДК и есть идеальная модель культуры?
Владимир Толстой: Во всяком случае я убедился в том, что это не просто работающая, но и успешная модель.
Остается только пожелать, чтобы таких Ясных Полян становилось побольше в России.
Художник должен принимать условия цензуры?
Владимир Толстой: Ничего художник не должен! Беда в том, что он чаще всего сознательно идет в этом направлении, потому что это лучше продается. Расскажу случай из своего опыта. Прекрасный американский режиссер Майкл Хоффман, снимающий фильм про Льва Николаевича Толстого, присылает мне сценарий с просьбой быть его консультантом. Фильм "Последнее воскресение" в итоге получился очень неплохой, режиссер очень тонко разобрался в Толстом. Но в первоначальном сценарии была сцена сексуального насилия молодого мужа над молодой женой, когда после свадьбы Лев Николаевич с Софьей Андреевной возвращаются в Ясную Поляну. Я спрашиваю: зачем это? Он говорит: чтобы фильм посмотрело большее количество зрителей, не только высоколобые интеллектуалы. И ни в какую. Прошло полгода, он монтирует фильм и сам при монтаже выбрасывает эту сцену, признав, что я был прав. Фактически я взял на себя роль цензора, только семейного. Но он как художник понял: фильм от этого только выиграл... У нас все время пугают какими-то жупелами: "цензура", "тоталитаризм"! Но есть разумные ограничения, которые побуждаются простыми нравственными внутренними законами.
"Деловой завтрак" с Владимиром Толстым