Точно в назначенное время я оказался у этой двери, нажал кнопку звонка, с усилием отворил массивную дверь, поднялся на лифте на последний этаж и пожал протянутую мне руку. В дверях просторной квартиры стоял Андрей Тарковский - сын великого русского режиссера. Его любимый сын.
После инфаркта Андрею Арсеньевичу было предписано больше гулять на свежем воздухе. Тарковский с удовольствием выполнял это предписание. Брал с собой овчарку Дака, маленького Тяпу - так он звал любимого Андрюшку - и они втроем отправлялись гулять к берегу Сетуни. Тарковский учил сынишку смотреть: вон дерево, смотри какое красивое; а если тут присесть, то слева от дерева появится церквушка и зеленый пригорок - ну что за прелесть! Тяпа с жадностью усваивал эти уроки, пробовал смотреть сам, так, чтобы картинка тоже была красивой, как у отца. Отец учил его рассматривать движение насекомых в траве, понимать тихую жизнь растений, взаимодействие ветра и листвы... Дома у них тоже было любимое занятие: Андрей Арсеньевич садил Тяпу рядом на диване, клал на колени тяжелейший альбом с репродукциями художников итальянского Возрождения, и они могли часами листать и рассматривать картины Леонардо, Беллини, Джотто, Мантенья, Боттичелли, Микеланджело, Тинторетто, Веронезе, Караваджо...
Они так прикипели друг к другу, что когда Тарковский вынужден был покинуть родину, расставание с Тяпой стало для него открытой раной. И сын не мог представить, как будет жить без разговоров с отцом, без его тихих и захватывающих уроков рассматривания жизни. Четыре года Андрея не выпускали к отцу. Советским властям и партийным начальникам выгоднее было держать мальчика в заложниках: тогда они хоть как-то могли повлиять на гениального режиссера. А на то, что чувствовали при этом отец и сын, им традиционно было наплевать. Они отпустили Андрея только тогда, когда узнали, что Тарковский смертельно болен и счет идет на недели.
Из дневника Андрея Тарковского:
"Ужасная тоска по Тяпусу!
Правда ведь, жизнь стала совершенно невыносима, и если бы не Андрюшка, мысль о смерти была бы как единственно возможная.
Боже! Как я соскучился по Андрюшке! Просто невозможно описать эти мучения. Неужели я увижу его наконец?!
Позвонила Марина Влади и сказала, что Воронцов, посол, сказал ей, что Андрюшку выпускают буквально на днях. Неужели надо смертельно заболеть, чтобы быть вместе?!"
После долгожданной встречи им удалось побыть вместе в общей сложности около года. Несколько недолгих месяцев счастья общения отца и сына. Когда не стало отца, собственная жизнь предстала перед Андреем бессмысленной и пустой. И оттого мучительной.
И вот однажды он включил видео и стал смотреть фильмы отца. Все подряд. Один за другим. Смотрел несколько дней подряд. Он прожил эти дни так, словно они с отцом снова были вместе и снова говорили, и снова смотрели на то, что их окружало когда-то. В своих фильмах отец жил. С тех пор он постоянно пересматривает "Андрея Рублева", "Зеркало", "Сталкера", "Ностальгию", "Жертвоприношение"... Это территория их общения с отцом. Это его зеркало, в которое он пристально всматривается, с радостью узнавая знакомые и похожие отцовские черты.
Я попросил Андрея найти неопубликованную нигде фотографию отца. Он принес несколько огромных архивных папок. Я был потрясен тем, с каким тщанием и бережностью хранит министерство культуры Италии каждый документ, любой рисунок и фотографию русского режиссера Андрея Тарковского. Мэрия Флоренции выделила эту квартиру в центре старинного города для фонда Андрея Тарковского. Печально, что в родной России уже нет дома, где жили Тарковские. Его снесли.
Почему флорентийцы с таким уважением относятся к изгнаннику Тарковскому? Может быть, потому, что на совести Флоренции изгнание великого Данте Алигьери? Коль так, то уроки изгнания здесь, на берегах Арно, усвоены и извлечены. Но то - другие берега.