У метро "Выставочная" бросил якорь "Титаник" - здесь, на шестом этаже торгового центра раскинулись интерьеры великого лайнера, слышен шум его работающих котлов и плеск воды за его бортом. "Титаник. Погружение в историю" - один из самых популярных и успешных в мире выставочных проектов в формате edutainment (по смыслу - обучение с развлечением), созданный усилиями UEG, компании, специализирующейся на высокотехнологичных выставках и коллекционерами из "White Star Memories", главными хранителями раритетов той самой компании White Star Line, владельца "Титаника" и Олимпика". Кто, как не главные специалисты по интерьеру великих во всех смыслах судов, могли с точностью до сантиметра выверить, например, конструкцию вот этой знаменитой лестницы с ангелом, одной из главных героинь фильма Джеймса Кэмерона - и всего титанического выставочного проекта?
Спустившись с реконструированной лестницы, овеваемый запахами кают-компаний первого класса, ты оказываешься перед настоящей, конечно, уже облупленной временем дверью с "Титаника" - точнее с "Олимпика", полного предтечи лайнера-смертника, но доходившего по морям до середины 30-х. Посуда, плафоны, облицовка, двери, деревянные колонны, подпиравшие потолки коридоров - все в точности такое же, как на "Титанике" - отдал "Олимпик" для сохранения памяти о знаменитом собрате. От самого "Титаника" на выставке не так уж много всего: фрагменты обшивки, кафель с пола бассейна, некоторые столовые приборы - многолетнее лежание на дне холодного океана сделало металл и дерево корабля, предметы из его отсеков необычайно хрупкими, не выдерживающими подъема на поверхность.
По белоснежному, устланному мягким ковром коридору мимо "дверей" самых дорогих кают проходишь к умывальнику, когда-то стоявшему в помещениях 2 класса: висячий зеркальный шкафчик с зеркалом, вода лилась сверху в расписанный белый фаянсовый тазик, стюарды его потом выносили и заполняли резервуар заново. Тут темно, не то что в роскошных, с атласными плафонами настольных ламп и мореного дуба кроватями верхних каютах. Правда, в четырехместных отсеках третьего класса свет бьет в глаза - и ощутимо тянет плесенью и сыростью, ведь пассажирских кают ниже уже не было.
- Кочегары работали тут по 24 часа в сутки, - экскурсовод с трудом перекрикивает грохот "работающих машин" и указывает на огромный кусок угля из йоркширских шахт, поставлявших топливо для судов White Star Line. Этот тяжело пропахший углем и машинным маслом жаркий зал освещается только красным светом, от нескольких идущих вдоль стены "топок". Зато уже за следующей дверью - все-таки это не стопроцентная модель многоэтажного судна, а попытка создать максимально правдоподобное впечатление о нем - прогулочная палуба, перегнувшись через перила которой ощущаешь легкий бриз. Пассажиры "Титаника", укутавшись в пледы (апрель 1912-го в этой части Атлантики выдался холодным) сидели здесь точно на таких, как этот, с "Олимпика", деревянных шезлонгах - и потом, в панике катастрофы, бросали их в воду, чтоб тонущим было за что держаться...
История корабля - от молотка, сбивавшего каркас, на котором склепывались борта судов White Star Line и рупора капитана Смита, до костюмов героев кэмероновского "Титаника" с плеч Кейт Уинслет и Леонардо Ди Каприо, под музыку, запахи и в искусно воссозданном антураже эпохи. На такой выставке не просто смотришь картинки и читаешь цифры, а переживаешь случившееся вместе с теми, с кем это реально случилось, и сам чувствуешь себя пассажиром (а каждому посетителю выставки выдается еще и билет одного из реальных пассажиров "Титаника", и в конце экспозиции ты можешь найти свою фамилию среди погибших или спасшихся) одним из тех, чьими бесчисленными фотографиями увешаны стены выставки, выжившим или пожертвовавшим собой ради спасения других - вроде мистера Харта, обитателя четырехместной каюты третьего класса, отдавшего последние места в шлюпке своей жене, дочерям и соседям по нижнему отсеку.
- Это больше рассказ о людях, чем о механизме, пусть даже таком великолепном и совершенном, - говорит один из соучредителей выставки, журналист и путешественник Михаил Кожухов. - И на этой истории нет печати грусти, здесь про жизнь, а не про гибель.