Все знают, что первым землянином, увидевшим планету с орбиты, стал Юрий Алексеевич Гагарин, 12 апреля 1961 года вышедший в космическое пространство на корабле "Восток". Однако, на его месте мог оказаться другой пилот.
Набор в команду под условным названием "1960 Группа ВВС № 1" начался в августе 1959 года.
На первом этапе компетентная комиссия рассмотрела кандидатуры трех с половиной тысяч человек. Возраст летчиков-кандидатов должен быть около 30 лет, рост - не более 170 сантиметров, вес - до 70 килограммов. По медицинским показателям, служебным характеристикам для собеседования отобрали всего 347 человек. Повезло попасть в итоговый список лишь двадцати потенциальным первопроходцам из числа военных летчиков.
Все претенденты - асы, молодые и отличающиеся отменным здоровьем. Кто-то из них позже покинул Группу №1 по тем или иным причинам, кому-то удалось совершить полет к звездам и внести свою лепту в освоение Вселенной. Какими были эти герои, не ставшие первыми? Какой вклад внесли в освоение межзвездного пространства? Об этом рассказывает "РГ".
Он официально считался дублером Юрия Гагарина и главным конкурентом в борьбе за место в первом пилотируемом космическом корабле.
Современники подтверждают: у Титова были все шансы стать первым в космосе. Он проявлял незаурядные лидерские качества, был невероятно выносливым, в случаях, когда другие кандидаты теряли сознание от нагрузок, он держался молодцом. Но судьба распорядилась иначе. И хотя внешне дублер Гагарина спокойно воспринял новость о том, что первым летит не он, говорят, что позже он тяжело переживал это свое вечное второе место. Когда его спрашивали, что он чувствовал в те минуты, Титов от прямого ответа уклонялся, переводил тему разговора.
Когда Гагарин отправился покорять космическое пространство, никто не знал: когда состоится второй полет и состоится ли он вообще, кто будет следующим пилотом-героем. Совершенно точно было ясно одно: второму космонавту, кто бы им ни оказался, триумфа первооткрывателя уже не видать.
"Если первым полетел Юра - значит, так было нужно. Я все равно полечу", - говорил Титов. Он не завидовал успеху товарищу, не изменил своего к нему отношение. "Звездные братья" - так называли их уже после полета Титова.
Титов знал: его звездный час не за горами. Он не теряет надежды, продолжает тренироваться.
Вдова второго космонавта вспоминала: после того, как комиссия отобрала Титова в отряд №1, дома у них появилась разнообразная, нетипичная для Германа, литература. На вопрос супруги, что это за новое увеличение, будущий космонавт уклончиво ответил: "Должен же я знать историю развития авиации". Титов так проникся идеей покорения космоса, что его не остановила досадная ошибка: вызов в отряд первых ушел обратно в Москву, пока он был в своей части. Он разыскал номер телефона члена секретной комиссии, начал донимать его звонками и добился того, чтобы его имя попало в список двадцати потенциальных космонавтов.
Кстати, под требования комиссии - рост, вес, возраст, здоровье - Титов подходил идеально. Помимо этого он обладал прекрасными техническими данными: некоторые его предложения по усовершенствованию "Востока-1" учитываются конструкторами. Титов слыл эрудитом - разбирался в литературе, искусстве, классической музыке. Рассказывают, что в сурдокамере он наизусть читал главы из "Евгения Онегина", чтобы прогнать скуку. Отец Германа был сельским учителем - возможно именно он привил сыну такую любовь к литературе. Отец учил его играть на скрипке, а мальчик мечтал стать физиком. Мечтал до тех пор, пока к семье в гости не приехал знакомый летчик и не рассказал об авиации. Семиклассник заболел небом и после школы пошел в летное училище.
Отправляясь в свой первый космический полет, Титов нарушил инструкцию и взял на борт несколько фотографий. Одну из них подписал для своей жены Тамары (или Томы, как он ласково ее называл): это должна была быть память о нем на случай, если в полете что-то случится.
Поговаривают, что выбор пал на Гагарина отчасти потому, что его имя - Юрий - было более привычным уху, нежели Герман. И тот факт, что родился будущий первопроходец космоса на героической Смоленщине, дал о себе знать. Титов со своим родным Алтаем явно проигрывал. Это все конечно, лирика, была и объективная причина: второй полет должен был длиться сутки, он был более тяжелым, отправиться в него предстояло самому выносливому кандидату, и таковым, несомненно, был именно Титов. Звездный час, а точнее 25 часов и 11 минут (столько длился его полет на орбите) наступил для Титова 6 августа 1961 года.
Тяжелейшим ударом стала для Титова гибель Гагарина во время тренировочного полета. Но еще более тяжелое известие пришло позже: Титову не суждено было больше увидеть Землю из космоса, он был отстранен от полетов, его было приказано беречь, как зеницу ока - ведь после смерти первого космонавта второй стал достоянием нации.
По воспоминаниям первой учительницы маленького Андрияна, он рос совершенно обычным мальчишкой: средние успехи в учебе, пытливый, шустрый, готовый прийти на помощь одноклассниками. После окончания школы поступил в лесотехникум, но потом что-то изменилось, и он захотел летать, окончил высшее военное авиационное училище, затем - военно-воздушную инженерную академию. Для родных такие перемены стали неожиданностью. "Никогда не думала я, что Андрияна потянет в небо, и он выучится на летчика. Ведь в Шоршелах до сих пор никто в летчики не выходил. А тут вдруг письмо с фотографией, на которой наш Андриян снят в летной форме с крылышками на петлицах: "Мама, я теперь летаю на самолете". Целую неделю приходили тогда к нам соседи смотреть на фотографию Андрияна, почитать его письмо", - вспоминала мать героя, Анна Алексеевна.
Подготовка Группы № 1 велась в строгой секретности - в семьях будущих космонавтов не всегда знали, к чему готовятся их родные. Вот и об Андрияне в его родном селе узнали случайно: стали поговаривать, что вроде бы он - космонавт, что его, дескать, видели в чебоксарском кино в каком-то фильме рядом с Гагариным и Титовым.
Николаев был сильно привязан к родным краям. Он вспоминал, как накануне полета ему приснился удивительный сон. Шла генеральная репетиция перед штурмом Вселенной. Космонавт спал в корабле - это была репетиция не только физическая и умственная, но и психологическая. Мысленно он представил старт, работу на орбите…. А приснились ему родные Шершелы: пшеничные поля до самого горизонта, тропка, ведущая к ручьям. "Это неплохо, что перед дальней дорогой хоть мысленно в родные края наведался. Моральную зарядку получил. В полете это очень нужно", - сказал тогда врач-психолог.
Выступая на пресс-конференции 6 сентября 1962 года, Николаев рассказывал: "Очень упорно готовились к первому полету. Готовились все, но выпала честь одному, самому достойному - Гагарину. Вслед за ним полетел Герман Степанович Титов. Я был у него дублером... И вот наступил и для меня такой радостный день... Еще веселее стало в космосе, когда появился рядом мой друг Павел Попович, когда он вышел на орбиту. Когда я впервые услышал знакомый голос друга, сразу вызвал его на связь. Все же летать в космосе вдвоем, когда чувствуешь рядом своего товарища, веселее и приятнее...".
Николаев запомнился тем, что первый рискнул снять скафандр, чтобы свободно парить в невесомости в корабле. Это случилось во время первого его полета, в 1962 году. Этот в некотором роде рискованный эксперимент во время второго полета - в июне 1970 года - воспринимался уже как нечто само собой разумеющееся. Правда, и "Союз" по сравнению с "Востоком" имел большие преимущества. Он был многоместным, например. На корабле Николаева и Поповича было предусмотрено место для третьего члена экипажа, хотя программа полета требовала только двух человек. Николаев рассказывал, что на корабле были созданы все условия для работы и отдыха. "На "Востоке" в течение всего полета (четырех суток) я находился в скафандре, который сильно сковывал все действия и мешал в работе, а здесь мы без скафандров. В работе ничего не мешает, не стесняет, не ограничивает. Как дома - легко и приятно. Одно удовольствие - плаваешь здесь, как рыба в воде..."
В поздние годы Николаев не скрывал, что их с Поповичем миссия была военной. "С "Востока" много было видно, а с "Союза" даже и говорить нечего - все как на ладони. Да что теперь скрывать, и американцы, и мы разведку из космоса вели", - без обиняков рассказывал космонавт.
Семья Поповичей жила недалеко от полигона, где базировалась военная авиация. Гул моторов Павел слышал с детства, и это отчасти предопределило его судьбу.
Коллеги прозвали Поповича "космическим хулиганом", из-за переполоха, который он устроил в NASA. "Заря!" "Заря!" Я "Беркут". Подлетаю к Луне. Готов совершить посадку на Луну…". Как только президенту США Ричарду Никсону передали эту радиограмму Поповича, он тут же схватил телефон: "Почему советский космонавт говорит с Луны?! Мы что, проиграли эту гонку?". А дело было так: 19 января 1969 года из центра управления полетами в Евпатории Попович проверял связь с окололунным спутником и вместо положенного набора цифр отпустил в эфире шутку.
"Прилетает Фрэнк Борман (астронавт NASA, инженер - ред.) в Советский Союз, я его встречаю. Он выходит из самолета и на трапе первое, что делает - показывает мне кулак. Я говорю: "Фрэд, в чем дело?". "Уууу, космический хулиган!" - грозит он", - вспоминал тот случай сам Попович. Надо сказать, повод злиться у Бормана был: Никсон всерьез пригрозил ему увольнением, когда услышал о русском на Луне.
Попович среди своих товарищей выделялся не только чувством юмора, но любовью к пению. Узнав, что невесомость не влияет на голосовые связки, страшно обрадовался, после чего пел, даже находясь на орбите.
О том, чтобы стать первым человеком в космосе, мечтал каждый из прошедших отбор. И Попович исключением не был. Но когда у него спросили: кто должен полететь? Тот решительно ответил: "Гагарин". Именно Попович был на связи с первым космонавтом во время полета на орбиту, поддерживал его дружеской беседой. Психолог от природы, Попович создал для Гагарина атмосферу, в которой тому было легче справиться с трудностями полета.
Звездный час для друга Гагарина настал в августе 1962 года, когда он и Андриян Николаев отправились в космос друг за другом с разницей в сутки. "Королев в шутку сказал: вы ребята - чуваш и украинец - будете демонстрироваться дружбу народов СССР", - говорил Попович.
Позывной Николаев - "Сокол", Поповича - "Беркут". Это был первый в истории космонавтики групповой полет. Выход корабля на орбиту прошел штатно, на земле ждали донесения от Поповича о его самочувствии. Космонавт-шутник остался верен себе и вместо стандартного ответа продекламировал: "Умолк могучий гул ракетных камер, и отошла последняя ступень. Я в невесомости, и мир как будто замер смешались в черном небе ночь и день".
Со своим напарником Попович тоже предпочитал общаться неформально: называл Андрюшей, игнорируя официальный позывной. "Андрюша" в ответ на это ворчал, но спорить было бесполезно: таков уж был его космический собрат.
О легендарном военном эксперименте в космосе известно следующее: предполагалось при подлете любых объектов к станции "Салют-3" принять решение, использовать вооружение, имеющееся на станции, и поразить объект. Волею случая им именно во время той миссии состоялась первая в мире ручная стыковка станции и летательного аппарата. Такое решение Поповича вынудила принять нештатная ситуация - отказ оборудования автоматической стыковки. Кстати, "Салют-3" на самом деле был первым в мире наблюдательным пунктом в космосе, а Попович - первым космическим разведчиком.
Так сложилось, что уроженец Павловского Посада Московской области всегда знал: его призвание - полеты. Он осваивал всевозможные летательные аппараты, но все ему было мало - хотелось подняться еще выше, хотелось узнать, что там.
Очередной смотр медиков Быковский сначала воспринял скептически, но потом летчики вполголоса заговорили о какой-то совершенно новой технике, к полетам на которой отбирают специалистов. Это аса заинтересовало.
"Со мной разговаривал полковник из Москвы. Позвал в кабинет, и не успел я войти, как он с ходу: "Желаете взлететь повыше?" Я немного оторопел от удивления: "Неужели это возможно?! На чем взлететь?" Он спросил: "А вы бы пошли в испытатели новой техники, новых кораблей?" Я чуть не вскрикнул, но сдержал себя и ровным тоном произнес: "Да. Это моя мечта", - вспоминал Быковский.
Тренировки были изнуряющими, но будущий космонавт решил держаться до последнего - он по-настоящему заболел космосом и уже не мог представить себе, что провалит подготовку и не полетит к звездам. Упорства и отваги ему было не занимать. Когда дошло дело до сурдокамеры и его товарищи заколебались, он вызвался первым выдержать эксперимент, испытать себя в условиях длительного одиночества.
Июнь 1963 года выдался жарким, душным. Каждый раз, как выдавалась свободная минутка среди напряженной подготовки к старту, сотрудники Байконура спешили к Сырдарье. Пока все плескались, Быковский спокойно лежал на берегу отдыхал, в воду лезть не спешил - помнил, что случилось с коллегой по первому отряду Валентином Варламовым: он был отчислен по медпоказаниям после того, как неудачно нырнул в озеро и повредил шейные позвонки. "Не стоит полет ставить в зависимость от куска стекла или гвоздя", - говорил товарищам Быковский. И тогда они брали его на руки, окунали в реку и выносили на берег.
Все усилия и предосторожности того стоили. "А какое ослепительное Солнце в космосе! Посмотришь на него, чуть приоткрыв веки,- словно огнем режет глаза. И все-таки я запечатлел его на пленку. Не раз снимал, можно сделать фотовыставку "Солнце, каким оно кажется с корабля". Ночью наблюдал Луну. Она из космоса смотрится совсем иначе, чем с Земли. Это уже не плоский "блин", который мы привыкли видеть в светлые ночи. Я видел ее совсем близко, видел, как шар, ощущал ее пространственную выпуклость... .", -вспоминал впоследствии космонавт номер пять.
Самолеты были страстью Комарова, и до вступления в первый отряд он вел обычную для военного летчика жизнь: полеты, тренировки, гарнизоны, крошечные служебные квартирки.
Свой первый полет Комаров совершил на борту "Восхода". Дебют был более чем успешным. Этот полет был уникальным сразу в нескольких смыслах. "Восход" был первым в мире многоместным космическим судном: конструкторы взяли классический "Восток", нарушая все правила и инструкции убрали скафандры и катапультируемые кресла, и таким образом освободили место еще для двух членов команды. В составе экипажа впервые помимо военного летчика были и представители науки - инженер и врач. Как следствие модернизации, впервые в истории экипаж совершал полет без скафандров, а при возвращении космонавтов впервые была применена система мягкой посадки.
Ирония в том, что когда экипаж улетал в космос, страной руководил Никита Хрущев, а когда вернулся на землю - уже Леонид Брежнев. Хрущев еще дал традиционное формальное разрешение на посадку корабля, но когда приехал в Москву из Пицунды, где отдыхал, Брежнев и Суслов отстранили его от власти. Вот так, пока покорители пространства были на орбите, в стране сменилась руководство. Комаров на ходу - уже в самолете - учит новый текст рапорта.
Супруга космонавта - Ирина Шахсуварова - вспоминала: Владимир даже после того, как стал героем, не зазнался. Однажды в квартиру к супругам пожаловала толпа школьников и попросила космонавта расписаться, "а то завтра в школе не поверят, что мы вас видели". И Комаров совершенно спокойно выполнил просьбу ребятни.
21 ноября 1966 года были названы кандидатуры на полет на одном из первых "Союзов": командиром стал Комаров, а его дублером - Гагарин. На тот момент первого космонавта уже 4 года не подпускали к штурвалу, и прирожденного летчика не устраивала роль свадебного генерала в зарубежных поездках.
Второй полет стал для Комарова фатальным. И ведь он предвидел это. На комиссии за несколько дней до старта он сказал: корабль сырой, выявлено много дефектов, с которыми нельзя лететь. Заявление оказалось громом с ясного неба. Члены комиссии не придумали ничего лучше, как обвинить Комарова в трусости. Военный летчик такого снести не мог: "Лететь готов" - отчеканил он и тем самым подписал себе приговор.
Владимир осознанно пошел на риск. Говорят, ему предоставили возможность проститься с семьей, с коллегами. Он позаботился о том, чтобы близкие знали, где хранятся важные документы, ответил на все пришедшие письма. Те, кто хорошо знал космонавта, замечали, что он тяжело переживает расставание, хотя и не подает виду.
На "Союзе-1" не раскрылась одна из солнечных батарей. Энергии было недостаточно, а это означало, что в любой момент отключатся все системы корабля, он станет неуправляем, будет нарушена вентиляция внутренних помещений, отключится обогрев. Позже отказали и датчики ориентации - "Союз-1" "ослеп". Значит, автоматически вернуться домой не получится, а вручную проделать такую работу фактически нереально.
Комарову удалось переориентировать корабль, включить двигатели на торможение. Он летел домой, связь поддерживал с Гагариным. Через какое-то время корабль засекли с поисковых самолетов: внешне казалось, что все идет по плану. Уже находясь на земле, космическое судно загорелось.
24 апреля 1967 года Владимир Комаров погиб. Рухнувший корабль был сильно разрушен, почти полностью сгорел. Пламя спасатели тушили собственными куртками, закидывали землей, и до последнего момента теплилась сумасшедшая идея, что космонавт все-таки сумел выбраться. Чуда не произошло…. Первая смерть в космосе была страшной. На следующий день ТАСС передал: "При открытии основного купола парашюта на семикилометровой высоте, по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большой скоростью, что явилось причиной гибели В. М. Комарова". И все. Больше никаких официальных сообщений. Уже позже гибель космонавта обросла слухами и легендами.
"Я всю жизнь мечтал летать и рисовать. Летчик из меня получился - я даже стал космонавтом, а вот художник не получился", - иронизировал Леонов.
Советская космическая программа развивалась: на орбите побывал уже и экипаж из трех человек, и первая женщина-космонавт. Всех занимал вопрос, что же будет дальше? Куда двинется эволюция полетов? Со временем для всех стало понятно: следующий шаг - выход человека в космос.
"Накануне старта был запущен беспилотный аналог нашего корабля, - рассказывал Леонов. - Он был точно таким же, на нем даже был установлен манекен - точная моя копия со всеми элементами скафандра. В какой-то момент, при включении двух команд, корабль взорвался".
Самое логичное в этой ситуации было временно отказаться от полетов и доработать "Восход-2". Но это означало бы, что Советский Союз безнадежно отстанет от Штатов. В итоге конструкторы взяли неделю на внесение изменений, и Королев принял решение отправить экипаж. Космонавтов предупредили, что в полете могут возникнуть проблемы, но они согласились пойти на этот риск - "догнать и перегнать" было важнее всего.
"Восход-2" успешно стартовал, вышел на орбиту и космонавт начал подготовку к выходу в отрытое пространство. Леонов навсегда запомнил этот момент: как раскрылся шлюз, как коллега по экипажу Павел помог надеть ранец и похлопал по плечу, как за спиной задраили люк…. "Я смотрел через этот люк, смотрел на то, как он открывается: вот черное небо звезды, вот Австралийский континент, пролетаем Антарктиду - вот Огненная Земля. Нужно было дождаться Африки. Потом начался выход - сам он длился 2-3 секунд, - рассказывал Леонов позже. - Была необыкновенная тишина: я слышал, как бьется мое сердце, слышал свое дыхание".
Сейчас насчитываются уже сотни выходов космонавтов в открытый космос, но ни один из них не похож на леоновский - он был самым опасным. Нынешние космонавты во время нахождения в открытом пространстве практически все время держаться за скобы, за корпус самого корабля, Леонов же - по задумке исследователей - должен был оттолкнуться от корабля и, выражаясь их языком, "поплавать". Кроме того скафандр старого образца не позволял находящемуся в нем человеку чувствовать опору: нынешние модификации подгоняются по росту космонавтов, чтобы ноги обязательно упирались в подошву. Леонов же "плавал" не только в космосе, но и внутри скафандра.
Несмотря на все сложности, с которыми пришлось столкнуться, Леонов успешно вернулся на корабль, сам остался невредим и сумел сохранить камеру с бесценными кадрами, зафиксировавшими первый выход человека в открытое космическое пространство.