Легко написать. А вот попробуйте так поставить. В "Мастерской П. Фоменко" это удалось. На интервью с режиссером и художественным руководителем театра Евгением Каменьковичем я говорю, что Полина Агуреева в главной роли графини на премьере превзошла саму себя. И мы обсуждаем актуальность постулата, к которому Луиджи Пиранделло пришел в конце своей жизни, задумав написать итоговую пьесу о тайне творчества, не успев осуществить свои намерения до финальной точки, но определив на века будущее место художника в обществе.
В России это первая постановка незаконченного мифа Пиранделло об искусстве, по сути, программный манифест, после ознакомления с которым не останется никаких сомнений: истина - не то, что вокруг, а то, что каждый создает внутри себя.
Когда речь заходит о таких классиках - нобелевских лауреатах, как Луиджи Пиранделло, кажется, что из их литературного наследия в мире поставлено уже все, включая записные книжки и потаенные мысли. Как так получилось, что "Гиганты горы" до сих пор оставались незамеченными нашими театрами?
Евгений Каменькович: Известно, что этой пьесой в свое время интересовался Анатолий Васильев. Существует даже легенда, что он должен был ставить "Гигантов горы" в Италии, но ему не нравился вид какой-то горы, и он потребовал от итальянцев изменить ландшафт и ее убрать. А они на это не пошли... А поскольку я все-таки много лет у него работал педагогом и у нас добрые отношения, я недавно решил у него уточнить: Анатолий Александрович, это правда? Он рассмеялся - нет, конечно. Просто по каким-то причинам спектакль тогда не состоялся.
Про причины, вдохновившие вас на постановку, и мотивации будем рассказывать?
Евгений Каменькович: Как это на Руси все было. Поскольку Пиранделло, как и любой мощный драматург, интересует всегда, история была длинная. Основоположники "Мастерской" (первые "фоменки". - Прим. ред.), когда были на гастролях в Италии, видели третью редакцию спектакля Стрелера. И запомнили его гениальный финал, который описан во всех театральных учебниках. Поскольку труппа актеров приезжает на повозке, когда пьеса заканчивается и гибнет главная героиня, Стрелер придумал выдающуюся вещь: опускал пожарный железный занавес и очень сильным ударом он ломал эту актерскую тележку пополам...
Люди там сидели?
Евгений Каменькович: Нет, зачем? Сейчас все это можно увидеть своими глазами, спектакль Стрелера выложен в Интернете. Мы, как всегда, очень тщательно готовились, многие спектакли пересмотрели по Интернету - румынские, итальянские, а поскольку внутри пьесы "Гиганты горы" есть еще "Сказка о подмененном сыне", которую труппа графини все время играет, мы историю постановки и этой сказки тщательно выучили. Но я горжусь тем, что все родилось внутри театра. Во-первых, мы сами сделали перевод. На наше счастье, в литчасти театра работает Елена Касаткина, жена выдающегося переводчика Виктора Голышева. Лена знает много языков, она преподавала итальянский в Литинституте, и она перевела для нас эту пьесу. А поскольку в спектакле участвует итальянская актриса Моника Санторо, мы еще все десять тысяч раз перепроверили. Но главное наше достижение - на каком-то интуитивном уровне мы поняли, про что эта пьеса. Пиранделло ведь успел написать только три картины, начал умирать и в последнюю свою ночь продиктовал сыну синопсис финала. И все театры мира, которые за нее берутся, каждый по-своему дописывают последнее мгновение. Мы тоже долго мучились. Вначале написали целую пьесу по четвертой картине, потом поняли - какое мы имеем право выдумывать свои слова, - взяли и поставили синопсис.
Как всегда, мне нравится, что мы беремся за то, что поставить вообще невозможно. Пьеса, к сожалению, очень неотредактированная. Я думаю, если бы Пиранделло прожил еще какое-то время, с точки зрения драматургии он бы ее подчистил. Но все равно этим было приятно заниматься, потому что стало понятно, зачем она написана. Если говорить коротко, то мысль в ней заключена следующая: спасутся только художники.
Звучит жизнеутверждающе для современной культуры. Но внешний сюжет "Гигантов горы" исключительно трагический: если ты отстаиваешь принципы высокого искусства, то толпой ты будешь растерзан. Людям оно не нужно, понять его в состоянии только призраки...
Евгений Каменькович: Я тоже начинал делать спектакль с таким посылом - он очевиден. А когда в работе появилась Полина Агуреева, она пришла с четкой мыслью, что это надо ставить про то, что искусством надо заниматься только до полной гибели всерьез. Согласитесь, очень важная корректура. Не зря на нашей афише написано, что спектакль мы сделали как режиссеры вместе с Полиной Агуреевой. Она была настолько опалена этой пьесой, что мне временами приходилось сдерживаться, потому что Полина рвалась делать все - рисовать костюмы, создавать макет к спектаклю, записывать музыку, что она и осуществила. Из маленькой девочки, которая прекрасно пела и была такая красивая, за эти годы, пройдя через "Одну абсолютно счастливую деревню", "Войну и мир", "Бесприданницу", все свои фильмы, она превратилась в очень крупного художника.
В "Мастерской П. Фоменко" великих актрис много. Вы, видимо, стояли перед сложным психологическим выбором.
Евгений Каменькович: Сейчас это уже неважно. Сама пьеса настолько непростая, что в ней все наши традиционные психологические, реалистические ходы уже на подготовительном этапе не работали. Иногда все наступали на горло собственной песне в силу технических навыков. Мы же не любим заучивать сцены - у русского актера всегда должен быть коридор для импровизации, чтобы вчера было не так, как сегодня, чтобы не повторяться. А здесь история настолько полифонична, что некоторые звенья мы пытались выучить, как по нотам. Как в опере.
Уточним: как в опере с цирковыми элементами, так как наравне с куклами у вас в небе летают драматические актеры.
Евгений Каменькович: Честно говоря, спектакль оказался травмоопасный. Ведь все эти наши прекрасные горы и холмы необходимо было освоить...
Кровь лилась?
Евгений Каменькович: До крови не дошло. Но на премьере у нас в результате хромали пять человек.