Вячеслав Самодуров появился в Екатеринбурге три года назад, имея за спиной успешную танцевальную карьеру. Тогда вряд ли кто-то представлял, что рафинированный премьер Мариинского театра, Национального балета Нидерландов и Королевского балета Великобритании, завлеченный на одну постановку, решит остаться на Урале. Но молодой худрук балета, поразивший город чувством юмора в игре пуантов и экстравагантными галстуками на премьерах, сначала смог увлечь за собой труппу, потом показал недюжинную работоспособность, выдавая по несколько оригинальных премьер за сезон, и заставил поверить в серьезность намерений, взявшись за рутинную работу по построению современной балетной компании. В этом году Екатеринбургский балет впервые оказался на равных в команде Большого, Мариинского, Михайловского, "Станиславского", Пермского и Новосибирского театров - многолетних лидеров отечественного балета.
Какие цели вы ставили перед труппой, когда ехали в Москву на "Золотую маску"?
Вячеслав Самодуров: Цель одна - показать труппу, которая умеет танцевать. Не механически исполняет текст хореографа, а понимает, что делает, и верит в это. Очень часто мы смотрим исполнение старинной, да и любой другой хореографии, в котором даже при точности, правильности отсутствует жизнь. А мне кажется, что публика приходит в театр за подпиткой. Поэтому хотелось, чтобы танцовщики слали со сцены в зал безумную энергию. И я очень горд артистами. Внимание дало им ощущение азарта, они танцевали очень-очень хорошо. Конечно, я вижу, что необходимо исправить и куда в ближайшем будущем двигаться. Но ребята не стушевались. Они именно танцевали, что для меня самое важное.
Энергия, о которой вы говорили, в крови у екатеринбургской труппы?
Вячеслав Самодуров: Мне кажется, это воспитывается, когда артисты видят смысл в своем выходе на сцену. Сейчас у нас именно та труппа, которая готова работать с разными хореографами. Конечно, я могу ошибаться, но на мой взгляд, артисты поняли: когда что-то делается впервые, именно на них, это шанс себя показать, здесь они всегда будут неповторимы. И, хотелось бы верить, у нас складывается труппа личностей, харизматичных артистов.
Вы помните первое впечатление от труппы?
Вячеслав Самодуров: Мне достался очень хороший материал, если можно так сказать о труппе. Видно было, что здесь шла большая работа. Но мне показалось, что отсутствовала идея, ради чего все происходит. А если в театре нет общей идеи, то бесполезно просить танцевать выворотнее... Я бы не сказал, что у труппы было много вредных привычек, которые мешали идти вперед. А вопрос вкуса всегда субъективен. Но театр был изолирован не только от европейского, но и от российского балетного процесса. В последние год-два труппе уделяется много внимания со стороны, а для артистов это важно - я бы даже сказал, необходимо как воздух. Когда артист чувствует, что за ним следят, он старается показать максимум возможностей.
Профессиональный образ вашей труппы меняется стремительно.
Вячеслав Самодуров: Я думаю, многому учит репертуар. Если подобрать его правильно, можно многого достичь. В прошлом году мы впервые ездили на "Золотую маску" и танцевали балет "Amore Buffo". Это наша этапная совместная работа, во время подготовки которой артисты узнавали меня, я узнавал их. На следующий год удалось выпустить уже более цельную продукцию, причем классическую. "Консерваторию" Бурнонвиля сейчас никто больше в России не танцует. И мы вообще первая балетная труппа в России, которая поставила спектакль Ханса ван Манена, его "Пять танго". Станцевав такую хореографию, поработав с носителями стиля, трудно вернуться туда, где театр был еще недавно. Также сделан целый ряд мировых премьер - моих и приглашенного из Лондона хореографа Джонатана Уоткинса. Только что в рамках "Данс-платформы" Константин Кейхель создал свой новый спектакль для труппы. Это делает нашу жизнь интенсивной и создает театру свое лицо.
Ваши начинания поддерживает фонд "Евразия балет". Как вам удалось увлечь не только танцовщиков, но и бизнес?
Вячеслав Самодуров: Мне кажется, Алексей Иванников и Григорий Кугелев, которые основали фонд, - такие же авантюристы, как и я. За что я им очень благодарен. Еще до моего появления в Екатеринбурге, как мне кажется, стало понятно, что одного увеличения финансирования театру недостаточно. Всем было ясно, что нужно делать что-то абсолютно новое, но никто не мог сказать, что именно. Когда позвали меня, то сначала появилась идея гала-концертов, которую Алексей и Григорий поддержали, основав фонд "Евразия балет". Но гала-концерты сегодня делают все, этим трудно привлечь внимание. Поэтому я предложил идею "Данс-платформы" - мастерских для молодых хореографов на базе балетной труппы, которых в России не было с того времени, как с отъездом Алексея Ратманского они исчезли из Большого театра.
Наш первый опыт оказался удачным: все увидели, что это интересно, необычно и может стать нашим хлебом - с художественной точки зрения. А может, со временем даже и с материальной. Мы начали делать один проект за другим. Фонду "Евразия балет" сейчас два года. За это время "Данс-платформа" стала регулярной. Что это за проект? Раз в год по видеозаявкам международное жюри отбирает молодых хореографов, которые в сентябре на некоторое время получают в свое распоряжение наших артистов, ставят на них новые номера и показывают публике. Весной хореографы, понравившиеся больше всего, приглашаются снова на "Данс-платформу Плюс". А в этом году мы пришли к тому, что заказали выпускнику нашей первой "Данс-платформы", хореографу из Петербурга Константину Кейхелю одноактный балет, который войдет в постоянный репертуар труппы. Так что мы пришли к тому, что проект стал производить собственную продукцию. Дважды в год в рамках этого проекта мы проводим гала-концерты с участием звезд балета и наших солистов. Ближайший пройдет 30 мая и будет посвящен 100-летию нашей балетной труппы, - надеюсь, должно получиться нечто грандиозное. Все это делает жизнь театра гораздо интенсивнее. Это, конечно, означает, что работы у всех стало больше. Но эти изменения меняют представление городского общества о нас. Если вначале продавать билеты на эти события удавалось с трудом, то теперь публика вкусила их необычность и значимость, билеты разлетаются быстро.
Какое место должен занимать балет в Екатеринбурге, кто его зрители?
Вячеслав Самодуров: В России балет любят, это не специфика Екатеринбурга, и в театре всегда было много народу - спектакли посещаются хорошо. Но иногда я сижу в полном зале и не понимаю, неужели публика может воспринимать всерьез старые декорации, свет, костюмы. Это наследие осталось от времен, когда в театре было мало денег и недостаточно артистов в труппе. Безусловно, мы классический театр, и одна из главных задач - добиться качественного исполнения классики. Я вырос в Мариинском театре, и для меня, если в "Баядерке" нет хотя бы 24 теней, это не "Баядерка". Классике нужно соответствовать и меняться самим под эти спектакли, а не менять их под свои возможности. Мы должны сами воспитывать публику. Сейчас зритель у нас меняется: благодаря нашим проектам театр становится модным, к нему перестают относиться как к старому бабушкиному сундуку, на спектакли приходит "трендовая" молодежь.
Эту новую публику удается сделать публикой классической "Баядерки"?
Вячеслав Самодуров: Когда я делал программу прошлого года, она включала старинную классику и в то же время что-то новое. Сердце тех, кто не любит новое искусство, могло успокоиться "Пахитой", "Консерваторией". Но при этом у них была возможность увидеть новый балет. Люди, более современно ориентированные, в первом отделении вынуждены смотреть классические спектакли. Для меня главным было, чтобы публика пришла и посмотрела. А уже дальше зрители пусть разбираются, насколько актуально наше наследие классического балета, стоит ли дальше смотреть современные постановки. И, по крайней мере, народ со спектаклей не уходит.
Думаю, определенную эстетическую миссию театр несет. При этом у него, на мой взгляд, есть несколько функций. Главное: он должен в достойном виде сохранять музейную классику. Это один из самых тяжелых жанров в балете, но это фундамент, без которого невозможно строить будущее. У театра есть просветительская миссия, он должен знакомить публику с балетами, которые были сделаны в ХХ веке и тоже стали классикой. И третье, без чего театр никогда не будет живым, - творчество, создание принципиально новой продукции. Оно приносит энергию сегодняшнего дня, и без этого, как мне кажется, театр не может быть полноценным.
Когда вы возглавили екатеринбургский балет, у вас совсем не было руководящего опыта. Была ли при этом какая-то модель для своего театра?
Вячеслав Самодуров: На меня оказала большое влияние работа в Голландии. В чем-то Национальный балет Нидерландов сопоставим с екатеринбургской труппой: оба не имеют собственного исторического репертуара, поэтому свободны в выборе редакций классических спектаклей. В Голландии, конечно, есть репертуар, который ассоциируется с этим театром - постановки Руди ван Данцига и Ханса ван Манена. Одной из важнейших своих задач театр видит создание новых спектаклей именно для труппы. Разнообразие - ключевое слово: репертуар должен соответствовать разным вкусам. Эта театральная философия мне близка: театр, сохраняя прошлое, должен всегда думать, что будет в будущем. Любой театр ответствен за будущее балета.
Екатеринбург стратегически хорошо расположен, и вокруг вас существуют оперные театры в Челябинске, Перми, Уфе, Самаре. Вы не стремитесь к сотрудничеству?
Вячеслав Самодуров: Самый близкий к нам - Пермский театр. Мне близко то, что делает там художественный руководитель балета Алексей Мирошниченко, мы общаемся. В прошлом году Алексей привозил свою труппу для совместного спектакля на сцене нашего театра в рамках "Данс-платформы". Конечно, хочется большего и мы все время обсуждаем обменные гастроли Пермь-Екатеринбург. Но скоординировать планы двух театров, найти финансирование довольно сложно.
Не было ли идей объединиться в копродукции, как это популярно в Европе?
Вячеслав Самодуров: Я думаю, для нас это неплодотворная идея. Каждый амбициозный театр борется не только за внимание своей публики, но и за общероссийское внимание. Никто не хочет танцевать один и тот же репертуар. Возможно, копродукции имели бы смысл при постановке классики, но именно эта продукция в России гораздо более экономична и доступна, чем на Западе.
Вы остаетесь адептом пуантового танца. Вам не кажется, что в современном балетном мире он в защите не нуждается?
Вячеслав Самодуров: История беспуантного танца не такая уж длинная. Сегодня большинство хореографов в России работают без пуантов. Есть ощущение, что люди восемь лет учатся в балетной школе только ради того, чтобы танцевать классику и часть балетов, поставленных на пальцах в ХХ веке. А когда все усилия направлены только на поддержание старого, а не на создание нового, это обречено на отмирание. Поэтому возникает естественный вопрос: где новый пуантовый репертуар для профессиональных танцовщиков? Не могу согласиться, что хореографов, ставящих на пальцах, сегодня много. Не всем удается общаться с классическим танцем без неуклюжести. Мне очень нравится то, что делает Алексей Ратманский. Он каждый раз доказывает, что классика - это не устаревший язык, а Танец, способный к развитию в той же мере, что модерн или contemporary dance.
За последние десятилетия физические данные людей очень изменились. Что это дает хореографам?
Вячеслав Самодуров: Естественно, артисты меняются, а с ними меняются хореографы. И наоборот: меняются хореографы - меняются и артисты. Танцовщики становятся технически сильнее, чем раньше. Не знаю, повышается ли верхняя планка, но средняя растет точно. Это расширяет возможности хореографа.
Вы совсем недавно привлекли к себе большое внимание в Европе, выпустив в Королевском балете Фландрии "Ромео и Джульетту" в трех актах. В Екатеринбурге уже объявлено, что в июне вы покажете еще один трехактный балет.
Вячеслав Самодуров: Мне хочется создать вечер, в котором будет задействована вся труппа. Создать хореографию, в которой артисты будут расти. Своеобразное пособие для артистического прогресса. "Цветоделика" посвящена столетию нашей труппы. Город у нас бедный на цвета: Урал - край суровый. Мне бы хотелось, чтобы, придя на это вечер, зритель совершал путешествие в мир цвета, ощущал себя внутри какого-то цветного пространства. Чтобы через танец, движение ощущение цвета было физическое, наподобие того, как в кинотеатре на 3D - надеваешь очки и оказываешься в другом мире.