Все началось неожиданно - с Олимпийских игр в Сочи: 81 процент россиян, по данным "Левада-центра", отметили у себя подъем патриотических чувств. Присоединение Крыма к России вызвало чувство гордости за страну уже у 88 процентов респондентов, взлетевший рейтинг президента - еще одно тому подтверждение. А блистательная победа нашей сборной на чемпионате мира по хоккею вызвала, по словам аналитиков, "третью волну патриотизма".
Это факты общеизвестные. Но мало кто знает, что в России с 2001 года действует государственная программа "Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации", на которую исправно выделяются миллионы рублей.
Невольно возникает вопрос: этот феноменальный всплеск изрядно подзабытых патриотических настроений - итог счастливого стечения обстоятельств, или мы впервые за много лет наблюдаем результат незаметной и кропотливой идеологической работы?
Валентин Лукьянин, писатель, член редколлегии журнала "Вестник УрО РАН. Наука. Общество. Человек", кандидат философских наук: Никакого подъема я не наблюдаю. Любовь к президенту не есть синоним любви к Родине. Разве молодежь перестала стремиться за границу? Или запела вдруг русские народные песни?
Программа же произвела на меня удручающее впечатление: великое множество откровенно бюрократических мероприятий - конференций, форумов, совещаний, семинаров. Деньги в них вкладываются огромные, но без видимой логики: миллион - на издание какой-нибудь пустопорожней методической брошюры, миллион - на красочный альбом, от которого, впрочем, тоже не будет никакого толку. А какой тут в принципе ожидается толк? Ясно какой, если принять во внимание, что при множестве солидных исполнителей (от Минкульта и Минспорта до Российской академии наук) координация всех усилий возложена правительством на Росвоенцентр. Попытался я что-то узнать про эту организацию - оказывается, ее сайт отключен.
Юрий Саранчин, доктор философских наук, заведующий кафедрой философии УрГЭУ: Патриотизм как таковой был, есть и будет. Вопрос в масштабах явления. Сегодня они, на мой взгляд, невелики. Восторг по поводу победы на чемпионате мира по хоккею - это от нашего уязвленного самосознания. Вспомните серию игр сборной СССР с канадцами. Радость была, а такого вот государственно организованного восторга не было, потому что была самодостаточность страны: мы велики во всем, и в хоккее тоже велики.
Что касается программы патриотического воспитания. Да, ее масштабы впечатляют. Но меня совершенно не устраивает формализм программы, именно на воспитание она и не направлена. Мы ставим какие-то задачи по воспитанию, прилагаем усилия для их реализации. Затем мы должны отследить процесс, скорректировать его при необходимости, и только тогда мы будем знать, что именно и у кого мы воспитали. А в программе заложен чисто бухгалтерский подход: выделена такая-то сумма, запланировано столько-то мероприятий, в результате достигнуто повышение на столько-то процентов. Я посмотрел, по некоторым пунктам в этом году уже есть сто процентов. И что дальше - понижать?
Валентин Лукьянин: Как вообще можно измерить результат патриотического воспитания? В каких единицах? Получается как у Ильфа и Петрова, когда заведующий клубом в своем отчете сочинил такой пункт: "Поднято ярости масс - 3".
Юрий Саранчин: Совершенно верно. И еще - на кого рассчитана эта программа? На всех?
Там указаны семья, школа, молодые ученые, предприниматели, спортсмены, поисковики, юные геологи, нацменьшинства, кадеты, тимуровцы, призывники, ветераны, силовики, журналисты, деятели культуры и искусства, литераторы….
Юрий Саранчин: Тогда это деньги - в никуда. Должна быть выделена целевая аудитория. Школьники, студенты, силовые ведомства. В этом случае будет понятно, на что именно мы тратим деньги.
Евгений Зеленков, ветеран войны в Афганистане, член правления Орджоникидзевского отделения Свердловской областной организации Общероссийской общественной организации "Российский Союз ветеранов Афганистана": А я считаю, что патриотический подъем есть. Еще в феврале месяце, когда начались события в Крыму, мы собрались с друзьями, бывшими сослуживцами, получилось семь машин - и поехали. На машинах написали: "Урал поддерживает Крым!" Нас на протяжении всего пути обычные люди поддерживали, и даже гаишники останавливали, жали руки. Мы поняли, что большинство людей относится к присоединению Крыма с радостью. Более того, многие мои друзья готовы ехать в Донбасс, сражаться с "Правым сектором" на стороне русских шахтеров.… Но мы понимаем, что это большая политика. Так что пока сидим, ждем.
Тогда же откуда этот подъем взялся? Вас, ветеранов Афганистана, людей, напрямую работающих с детьми, занимающихся патриотическим воспитанием, уже третью пятилетку существующая программа патриотического воспитания каким-то образом коснулась?
Евгений Зеленков: Нет, о таком не слышал. Вот раньше - да, и внимание было, и выделялись на это средства. Я патриотическим воспитанием занимаюсь уже двадцать пять лет, мне тогда сказали - ты воевал, награжденный, партийный, приступаешь к работе с молодежью. Мы для мелкого населения в каждом дворе строили корт, устраивали соревнования, и жилконторы, школы - каждая билась за свой двор. Потом они объединялись в споре между районами, потом между городами, и так появлялось понимание того, что это - мы. Что это - друзья, соседи, это общность, наша малая родина. А сейчас кортов во дворах практически нет. Машины стоят. Каждый за свою машинку, за свою парковку, а что дальше - мне дела нет. Все потому, что раньше мы были людьми государственными. А сейчас мы - собственники.
Валентин Лукьянин: Вот именно. Патриотизм - это все-таки когда индивид ощущает свое единство с социальным организмом. А у нас все делается для того, чтобы обособить его от организма, выстроить отношения на основе торгашеских принципов. Мы сейчас не столько граждане, сколько налогоплательщики: я государству плачу, пусть оно меня обслуживает. Сейчас создают не предприятия или какие-то иные общезначимые объекты, а "рабочие места". Просвещение народа (как говорилось при царе, и было повторено большевиками), превратилось в "образовательные услуги". Вы чувствуете разницу? И армия из ядра, аккумулировавшего патриотические настроения общества, превратилась в тягостную повинность, от которой лучше правдами и неправдами увильнуть.
Сергей Салыгин, директор уральского представительства "Российской газеты": Позволю себе не согласиться. Вы вначале говорили о рейтинге президента. Но ведь это не рост "любви к президенту", это возросшее уважение к главе государства. Вместе с ним повышается и самоуважение людей. Мне, например, впервые за много лет не стыдно за президента моей страны. Про армию. Я уволился из армии в середине девяностых, потому что не хотел участвовать в том беспределе, который тогда творился - а сейчас я горжусь "вежливыми людьми", которые предотвратили кровопролитие в Крыму. Получается, что мы вернулись к той армии, которой могли гордиться. И это, кстати, тоже во многом заслуга президента.
Как бы ни были различны мнения о "градусе" патриотизма на сегодняшний момент, думаю, все согласятся с тем, что воспитывать любовь к родине у подрастающего поколения, тем не менее, надо. И всем, наверное, понятно, что выполнение этой задачи ляжет в первую очередь на школу. А школе и без того живется очень непросто. У школьных педагогов есть время и возможности заниматься воспитанием? Или школа теперь - только место оказания образовательных услуг, есть ведь и такая точка зрения?
Татьяна Галимова, директор гимназии № 104 Екатеринбурга, кандидат философских наук, учитель обществознания: Мое глубочайшее убеждение - никакими назидательными мероприятиями патриотизм воспитать нельзя. В школе должна быть создана эмоционально и нравственно развивающая воспитательная среда, в которой дети привыкали бы гордиться своей родиной, своей историей и культурой.
Конечно, никто не возлагает на учителей специальных дополнительных обязанностей - заниматься патриотическим воспитанием. Но знаете, до тех пор, пока в российском образовании в основном трудятся педагоги, чей средний возраст 40-45 лет, с патриотическим воспитанием все будет благополучно хотя бы потому, что это люди, воспитанные еще советской школой, пионерской организацией, стройотрядовским движением… Сегодня деидеологизация образования эпохи 90-х сменяется интересом к положительному опыту военно-патриотического воспитания. Он никуда не делся и до сих пор работает.
У нас в Железнодорожном районе, например, сохранилась игра "Зарница", хотя теперь она называется по-другому - "Достойные сыны Отечества". Вы не представляете, с каким удовольствием дети в ней участвуют! Шестые-седьмые классы, самый сложный возраст в плане поведения, между прочим.
Для пятых-шестых классов традиционно в канун Дня победы проводится фестиваль военной песни: дети поют "Бухенвальдский набат", "Землянку", "Синий платочек", "Катюшу". А если зрителями становятся ветераны, эмоции очень сильные!
К сожалению, живых свидетелей истории с каждым годом становится все меньше и меньше. Вот почему в нашей школе в этом году уже во второй раз прошло построение своего "Бессмертного полка". Около тысячи учеников вышли на построение с портретами своих родственников, ветеранов войны и тружеников тыла, тех, кого опалила война. Пусть у кого-то они не были оформлены по всем требованиям, пусть это были просто маленькие фотографии. Но не это главное. Важен личностный, эмоциональный опыт ребенка, ощущение коллективной, родовой памяти, осознание того, что мой дед или моя семья - это часть нашей общей истории. Как точно у Рождественского в "Реквиеме": это нужно не мертвым, это нужно живым". Убеждена, что подобные социально-патриотические акции эффективнее многих дорогостоящих программ.
Вряд ли нужны дополнительные деньги "на патриотическое воспитание", потому что если придут деньги, то следом придут отчетность и формализм, казенный патриотизм. Другое дело, что одна школа не может и не должна этим заниматься, ей должны помогать государственные и общественные структуры.
Протоиерей Александр Сандырев, настоятель храма в честь святого великомученика Георгия Победоносца в Екатеринбурге, руководитель молодежного отдела Екатеринбургской епархии: Я выполняю обязанности духовника в суворовском училище. Поскольку института капелланства у нас пока, к сожалению, нет, и все отдано на усмотрение руководства училища, то здесь есть свои сложности. Я могу приходить к ребятам только по воскресеньям, потому что в другие дни их жизнь расписана по минутам. Но я вижу, что у ребят есть чувство патриотизма. Оно есть у любого подростка, разделяющего наши общие ценности. Это чувство очень глубоко сидит, ребята порой даже сами его не осознают. Как его "вытащить", сделать осознанным, причем не в виде шовинизма, скажем, футбольных фанатов или националистов, а в виде ответственности за ту землю, на которой мы живем - вот вопрос. Как сделать, чтоб это было не казенное, а живое, радостное, творческое чувство и желание изменить этот мир к лучшему?
Раз уж зашла речь о школе, то никак нам не обойти вопрос о преподавании истории. Сегодня на Украине заживо сжигают безоружных сограждан молодые люди, не знающие другой истории, кроме "самостийной украинской", и они искренне считают идеи фашизма вполне пригодными для построения светлого будущего. Школьная история неизбежно является пропагандой - не упускаем ли мы сегодня эту возможность?
Александр Сандырев: Дети элементарных вещей не знают. Очень сокращены часы преподавания истории в школьной программе, особенно по Великой Отечественной войне. Мы задавали им вопрос: кто стал символом мужества советских военнопленных в годы Великой Отечественной войны. Власова называли, Жукова. А вот генерала Карбышева не знает никто!
Евгений Зеленков: А нам на конкурс по истории среди школьников прислали работу, где убедительно доказали - Сталинградскую битву выиграли американские войска. То ли ребенок фильм какой-то посмотрел, то ли в интернете прочитал… Правильно, все потому, что у нас в школе на изучение истории Второй мировой войны отведено четыре часа, а в немецких школах, кстати сказать, - двадцать один. А в мое время историю Великой Отечественной войны мы изучали целую четверть, причем третью, самую длинную. И мы знали даты, героев, битвы.
Татьяна Галимова: Это - уже элемент государственной образовательной политики. Сейчас в девятом классе дети заканчивают основной цикл исторического образования, причем сюда входит и наша, и мировая история. И если раньше в девятом классе было три часа истории, то сейчас дается только два.
И все-таки, я опять подчеркну, очень многое зависит от педагогов. Недавно на уроке мы с ребятами слушали речь президента по поводу присоединения Крыма. Потом я попросила их написать эссе на тему "История творится людьми: остров Крым". Так вот, только два человека усомнились в целесообразности присоединения Крыма. Для остальных - это восстановление исторической справедливости, потому что изучали на уроках истории, чем всегда был Крым для России, как его защищали, как его подарили…
Я считаю, что история страны для ребенка начинается с истории семьи. И для меня малая родина - это не двор и не корт, а генеалогическое древо семьи, любовь и уважение к своим предкам, чтоб мы больше не были Иванами, не помнящими родства. Поэтому с начальной школы мы должны работать с ребенком, помогать ему изучать историю семьи, а отсюда уже двигаться дальше.