Вокруг Дмитрия Александровича Пригова (так его следует именовать, ибо его полное имя-отчество-фамилия есть часть культурной игры, с одной стороны, пародирующей казенный стиль обращения, а с другой - подчеркивающей особое положение этой фигуры в среде русского концептуализма и постмодернизма) существует своего рода договор или, скажем более точно, "заговор" интеллектуального сообщества, который возник в 90-е годы и сохранился до наших дней. Миф по имени "Дмитрий Александрович Пригов" оказался довольно прочным, и нет оснований думать, что в скором время он развеется. Недоброжелатели называли его "взбесившимся графоманом", потом стали называть "взбесившимся компьютером". Но факт остается: фигура Д.А. Пригова уникальна. Невозможно найти аналога.
Пригов ушел из жизни 16 июля 2007 года. Родился 5 ноября 1940 года. Поколенчески он должен был бы принадлежать к "шестидесятникам". Но он, начавший писать стихи с 1956 года, до 1986 года ни одного из них на родине не напечатал. Культурной средой, в которой воспитывался и которую одновременно формировал Д.А. Пригов, был "московский концептуализм" (Пригов, Лев Рубинштейн, Борис Гройс, Илья Кабаков, Эрик Булатов, Владимир Сорокин). Но и "концептуализмом" Пригов не исчерпывается, как нельзя сказать, в каком именно жанре искусства он проявил себя наиболее полно. Художник, поэт, прозаик, автор перфомансов и инсталляций, Пригов везде интересен не столько "продуктами" творчества, сколько разговорами о его феномене в целом. Как заметил Евгений Добренко, Пригов "уникален тем, что вы можете задать вопрос: кто для вас Пригов?".
Гораздо интереснее его стихов то, что он написал их 35 000, работая по внутреннему "производственному заданию". Многое можно рассказать о "методах" Пригова, и это-то и будет самое интересное. Для меня, например, куда любопытнее всех его перфомансов, которые мне казались слишком монотонными, его слова о том, что одной из самых замечательных акций в пределах перфоманса было бы убийство человека. Но это - "превышение эстетического выбора", потому что "подпадает под уголовный кодекс". Слова на самом деле страшные, потому что не уголовным кодексом единым осуждается убийство. Но и предельно проясняющие границы любого перфоманса в рамках культурной акции. Еще в 1996 году в одной беседе он сказал, что "моя деятельность не должна быть оскорбительной (я не буду входить в церковь и кричать кикиморой) и, повторю, я не должен убивать человека". Это к вопросу о том, можно ли называть панк-молебен Pussy Riot "культурной акцией".
Вообще читать беседы с Д.А Приговым 90-х - начала 2000-х годов поучительно. Пригов был замечательным собеседником, человеком глубокой философской культуры и трезвым аналитиком. Он никогда не скрывал, что его интересуют не эмоции, а смыслы. Его интересовали не "тексты", а "стратегические и поведенческие модели". Не истина, а договорная основа, на которой эта истина (включая, например, церковь) возникла, а также процесс ее функционирования. Это отношение к культуре холодновато для нас, но Пригов всегда подчеркивал свою как бы "нерусскость". Он и по происхождению был из немцев, вынужденных "русифицироваться" в 1941 году. В то же время Пригов не скрывал, что по рождению был "советским типом" и никогда от этого не отказывался, что выгодно отличает его от тех, кто сегодня презрительно произносит слово "совок".
Любопытны его рассуждения о России... У Пригова был достаточный опыт жизни в Европе, прежде всего в Германии, но родился он в Москве и умер в Москве. Его взгляд на Россию сдержан, холодноват, потому что здесь в фаворе не его тип мышления и образ жизни. Но то же можно сказать о многих русских мыслителях, начиная чуть ли не с Пушкина.
Иногда мысли Пригова о России остры и парадоксальны.
"Я не вижу большой радости в нынешнем как бы величии России... Что в России является великим, так это ядерное оружие и русский язык, который покрывает огромное количество людей, живущих в России, так и по всему свету".
По мнению Пригова, "подмороженная Россия" выгодна Западной Европе, "чтобы не болела голова по поводу черт-те чего, происходящего на этой территории, и чтобы это был огромный единый рынок, куда легко засылать свои товары или изымать их. С большим образованием им легче работать".
Еще любопытнее его рассуждения о смещении центров "величий". "Как мы видим, после 11 сентября и урагана "Катрина" величие Америки обнаружилось в большой степени своей дутости. Мне кажется, мир сегодня переходит от национально-государственного деления к делению на мир мегаполисов и мир остального населения. Москва - великий город? Великий, как все другие большие города. Москва - не Россия, Нью-Йорк - не Америка, Лондон - не Англия. У Москвы и Лондона больше общего, чем у каждого из этих городов со своей страной".
Как знать, может быть "беседы с Д.А. Приговым" и есть тот жанр, в котором он реализовался в наиболее завершенном виде. Ведь беседа - это всегда процесс. В отличие от ее искусственной формы - дискуссии - тут важен не результат, а само удовольствие от разговора с умным человеком.