Договор о создании ЕАЭС, подписанный в конце мая в Астане, вступит в силу с 1 января 2015 года. Жители стран-участниц заранее пугаются запрета на кеды и кружевные трусы, однако на пути реализации договора есть и более серьезные проблемы. Поискам их решения была посвящена панельная дискуссия "Договор о Евразийском экономическом союзе: новая страница интеграции", которая состоялась на Санкт-Петербургском международном юридическом форуме.
Непосредственная работа над текстом документа заняла около трех лет, хотя фактически интеграционные процессы идут с 1994 года, когда президент Казахстана Нурсултан Назарбаев высказал эту идею. За это время последовательно были созданы Таможенный союз и Единое экономическое пространство, в различных сферах начали действовать международные двусторонние и многосторонние договоры. Все это пришлось учитывать. "Кодификации подверглись 68 международных актов, договор содержит 118 статей, собранных в 28 разделов и более 30 приложений, - напомнил замминистра промышленности и торговли РФ Виктор Евтухов. - И очевидный успех евроазиатской интеграции обеспечил тот цивилизационный базис, который был накоплен ранее".
Однако экспертам уже понятно, что накопленного опыта будет недостаточно. Во-первых, из текста договора прямо истекает необходимость принятия десятков нормативных актов второго порядка как на национальных, так и на наднациональном уровнях. Во-вторых, учтены и решены не все проблемы межнационального экономического сотрудничества. Так, по мнению замминистра юстиции Республики Казахстан Эльвиры Азимовой, принципиальное значение будут иметь вопросы признания дипломов об образовании, трудовой миграции и юридического рынка. В то же время пока остается не совсем ясной ситуация с возможностью подписания международных договоров органами союза от имени стран-участниц. "Не у всех есть четкое понимание этой ситуации с учетом вопросов суверенитета и территориальной целостности стран-участниц", - полагает она.
Белорусская сторона отмечает, что договор не устанавливает пределов компетенций союза и стран - участниц договора. Согласно тексту статьи 5, "Союз наделяется компетенцией в пределах и объемах, установленных настоящим Договором и международными договорами в рамках союза", и это слишком общие слова, а "простое перечисление не решит проблемы, часть пространства все равно остается на усмотрение государств", полагает замминистра юстиции Республики Беларусь Игорь Тушинский. "Статья 5 в нынешнем виде выглядит убого, и эта неопределенность не должна сохраняться долго", - заявил он.
Тем не менее договор создает реальные условия для осуществления четырех экономических свобод: движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Выработаны единые правила предоставления промышленных субсидий, и если Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК) приняла соответствующее решение, другие государства не могут применять компенсационные меры в отношении производителя. Причем если ранее получатель субсидии должен был совершать технологические операции только на территории своей страны, то теперь учитывается работа на всем пространстве ТС. "Согласован также перечень изъятий, - добавил Евтухов, - где страны могут субсидировать те или иные отрасли самостоятельно. К примеру, в РФ для автосборочных производств установлен уровень локализации производства в 50%, но мы пошли навстречу Беларуси и согласились на более низкий уровень и более длительные сроки".
В ситуации с созданием наднационального и трансграничного экономического союза наибольшее значение приобретает судебная практика, а роль суда ЕАЭС многократно возрастает. "Единое европейское пространство создали не советы, а суды, - заявила заместитель председателя суда ЕврАзЭС Татьяна Нешатаева. - У нас теперь ЕЭК ведет единую политику и принимает единые решения, которые действуют напрямую на юридических и физических лиц. Налицо ограничение суверенитета стран-участниц в вопросах торговли, таможенного регулирования, частично интеллектуальной собственности, переход этих тем в единое пространство. На национальном уровне остается только исполнять решения. Но если документы, которые примет ЕЭК, не нравятся юридическому лицу, оно может оспорить их в наднациональном суде - как по содержанию нормативного акта, так и по принимаемым мерам. И это правило будет распространено на представителей всех стран, которые действуют на нашей территории".
Проблема, однако, в том, что согласно тексту договора, "обращение в Суд от имени государства-члена с заявлением о рассмотрении спора или с заявлением о разъяснении осуществляется уполномоченными органами и организациями государства-члена, перечень которых определяется каждым государством-членом и направляется в суд по дипломатическим каналам". То есть решать, кто именно может обратиться за судебной защитой, определять будут власти на местах и национальные МИДы. "Чтобы все получалось, пусть даже с конфликтами, нужно, чтобы национальный и наднациональный суды работали в связке, как Люксембург и Страсбург, а у нас эта связка получается разорванной, - отметила Нешатаева. - Но полагаю, что это будет преодолено протоколом. Комиссии или президенты не должны решать сложные вопросы, у них есть право обратиться к суду".
При этом Россия, а вместе с ней и страны - члены ЕАЭС уже не смогут объявить верховенство права союза, как это сделал ЕС. "Мы присоединились к ВТО с формулировкой, что при противоречиях будет действовать право ВТО и взяли обязательство за этим следить, - пояснила зампред суда ЕврАзЭС. - Но мозг юриста для того и приспособлен, чтобы противоречий не было".
Эксперты отмечают, что во многом договор о создании ЕАЭС более совершенен, чем договор ЕС. В нем, к примеру, затронуты вопросы защиты трудовых прав международных служащих, к которым в Европе еще только начали подступаться.